— Что с немцем? — спросил он. — Чего он бесится?
— Знаете что, — сказал Бомзе, — по — моему, он просто склочник. Ей — богу. Сидит человек за столом, ни черта не делает, получаст тьму денег и еще жалуется.
— Вот действительно склочная натура. — заметил Скумбриевич, — даром что немец. К нему надо применить репрессии. Я как — нибудь скажу Полыхаеву. Тот его живо в бутылку загонит.
Однако Генрих Мария решил пробиться к Полыхаеву сам. Но, ввиду того что начальник „Геркулеса“ был видным представителем работников, которые „минуту тому назад вышли“ или „только что здесь были, попытка эта привела только к сидению на деревянном диване и взрыву, жертвами которого стали невинные дети лейтенанта Шмидта.
— Бюрократизмус! — кричал немец, в ажитации переходя на трудный русский язык.
Остап молча взял европейского гостя за руку, подвел его к висевшему на стене ящику для жалоб и сказал, как глухому:
— Сюда! Понимаете? В ящик. Шрайбен, шриб, гешрибен. Писать. Понимаете? Я пишу, ты пишешь, он пишет, она, оно пишет. Понимаете? Мы, вы, они, оне пишут жалобы и кладут в сей ящик. Класть! Глагол класть. Мы, вы, они, оне кладут жалобы… И никто их не вынимает. Вынимать! Я не вынимаю, ты не вынимаешь…
Но тут великий комбинатор увидел в конце коридора широкие бедра Скумбриевича и, не докончив урока грамматики, побежал за неуловимым общественником.
— Держись, Германия! — поощрительно крикнул немцу Балаганов, устремляясь за командором.
В то время, покуда великий комбинатор пиратствовал на морс, Генрих Мария Заузе, подстерегший все — таки Полыхаева и имевший с ним весьма крупный разговор, вышел из „Геркулеса“ в полном недоумении. Странно улыбаясь, он отправился на почтамт и там, стоя за конторкой, покрытой стеклянной доской, написал письмо невесте в город Аахен:
„Дорогая девочка. Спешу сообщить тебе радостную весть. Наконец — то мой патрон Полыхаев отправляет меня на производство. Но вот что меня поражает, дорогая Тили, — в концерне "Геркулес" это называется загнать в бутылку (sagnat w butilku!). Мой новый друг Бомзе сообщил, что на производство меня посылают в виде наказания. Можешь ли ты себе это представить? И сможет ли это когда — нибудь понять наш добрый доктор математики Бернгард Гернгросс?""
У современного читателя после знакомства с "приключениями герра Волтерса в стране большевиков" может возникнуть некоторая обида на автора: неужели все было так неприглядно и неустроенно в тогдашнем сугубо провинциальном городе? (Новосибирск в те годы, хотя и считался центром Западно — Сибирского края, фактурой своей этому званию не соответствовал.) Издателям, проживающим, кстати, именно в Новосибирске, представляется, что немецкий специалист отнюдь не был настроен чересчур предвзято и негативно ко всему увиденному. Просто для человека, привыкшего к европейским стандартам как быта, так и делового стиля, действительно, многое бросалось в глаза, больше, чем даже нам сейчас при взгляде на то, как жили и работали люди 75 лет назад именно здесь, в этом городе. Поэтому надеемся, что здоровое любопытство к картинам и событиям прошлого, о котором кто — то, может, и слышал от родителей и дедов, а кто — то и нет, сделает эту книгу интересной для широкого круга читателей.