Готовили эти документы бывшие царские офицеры, которые, естественно, большую часть положений заимствовали из весьма толковых старых русских военных уставов. Это сразу же заметили комиссары и усмотрели в этом умышленное сползание к "старорежимным порядкам". Но это было бы полбеды. Троцкому стало известно, что такие известные партийцы, как В.М.Смирнов, Ф.И.Голощекин, Г.И.Сафаров, Г.Л.Пятаков, А.С.Бубнов, К.Е.Ворошилов, Н.Г.Толмачев, Е.М.Ярославский и некоторые другие, открыто критикуют деятельность Троцкого как руководителя военного ведомства в целом.
Троцкого это не очень настораживало. Он почти всегда предварительно советовался с Лениным или ставил его в известность. По существу, он проводил политику ЦК, линию Ленина, касалась ли она стратегии, принципов комплектования армии или борьбы с дезертирством.
В это время шли сообщения с фронтов: на рижском направлении перешли в наступление германские войска генерала фон дер Гольца, а на Минск стали продвигаться польские войска. Но эти сообщения не особенно беспокоили Троцкого: пока у противника там были небольшие силы. А вот донесения с востока, вопреки ожиданиям, стали поступать очень тревожные. Колчак, зализав свои прошлогодние раны, вновь двинулся на запад. По оценке разведки, у адмирала было теперь более 150 тысяч штыков и сабель против 100 тысяч войск Восточного фронта. А ведь в тылах Колчака, ближних и дальних, были еще десятки тысяч войск интервентов.
Уже позже И.И.Вацетис, анализируя военную обстановку в марте 1919 года, писал: "Мне было совершенно ясно, что наступление Колчака на Среднюю Волгу носило характер грандиозной демонстрации, в основу замысла которой было положено стремление энергичным нажимом привлечь на Восточной фронт РСФСР большую часть наших Вооруженных Сил, а затем отходом увлечь их в Западную Сибирь, то есть подальше от нашего главного театра военных действий, в частности от нашего Южного фронта, с которым готовился расправиться Деникин"[192]. Уже в следующем месяце, в апреле 1919 года, Ленин придет к такому же выводу: "Колчаковское наступление, — говорил он в своей речи на конференции фабрично-заводских комитетов и профессиональных союзов Москвы, — инспирируемое союзниками, имеет целью отвлечь наши силы с Южного фронта, чтобы дать оправиться остаткам белогвардейских южных отрядов и петлюровцам, но это им не удастся. Ни одного полка, ни одной роты не возьмем мы с Южного фронта"[193]. Как анализировал позже историк Ан. Анишев, в марте началось общее отступление 1, 2, 4-й и 5-й армий. В войсках "усилились все признаки разложения, свойственные отступающей армии. Дезертирство и переход к белым приняли значительные размеры, были случаи брожений в частях и расформирования целых полков"