. Но это, так сказать, теоретический тезис, который — теперь мы это знаем — вождь революции, не колеблясь, материализовал в социальной практике:
"В Нижегородский совдеп.
В Нижнем явно готовится белогвардейское восстание. Надо напрячь все силы, составить тройку диктаторов… навести тотчас массовый террор, расстрелять и вывезти сотни проституток, спаивающих солдат, бывших офицеров… Ни минуты промедления… Надо действовать вовсю: массовые обыски, расстрелы за хранение оружия, массовый вывоз меньшевиков и ненадежных…
9.VIII.18. Ваш Ленин".
Страшные слова. Куда делись дореволюционные заверения о приверженности демократии, гуманизму, справедливости?.. В подобных телеграммах — а их много — оправдание тоталитаризма, рожденного диктатурой. Таким образом, возникла зловещая цепочка: диктатура пролетариата — насилие — тоталитаризм, которая дает ясный ответ на вопрос о роли и месте личности в революции. Признание за рабочим классом исключительного права определять судьбы всех людей с неизбежностью вело к утверждению тоталитаризма с его жестким делением на "вождей" и "массы". Естественно, среди "вождей", которые и могли быть только "личностями", существовала иерархия. Верховный "вождь" в окружении других "выдающихся вождей" опирался на целую пирамиду лидеров низших рангов. Именно такая система, в силу отказа от подлинного демократического народовластия, стала рождаться в России после революции.
Но тоталитаризм вносит иерархическое деление и в массы. Прежде всего, массы могут быть "сознательными" и "несознательными". После революции в России к последним были отнесены мелкая буржуазия, интеллигенция, чиновничество, почти все крестьянство. С помощью всепроникающей бюрократии народ был дифференцирован и расчленен. В нем появились не только "прослойки","но и группы, социальная "чистота" которых определялась классовым происхождением. Но поскольку русская революция как бы вышла из войны и стала возможной благодаря прежде всего ей, то большевики, естественно, унаследовали и многие методы, рожденные войной. Применительно к XX столетию почти все именно так и обстоит. Добавлю к этому, что русский коммунизм "вышел" не только из мировой войны, но и из гражданского насилия. Неограниченного. Такого, например, как предлагал 22 августа 1918 года Ленин, телеграфируя в Саратов Пайкесу: "…расстреливать заговорщиков и колеблющихся, никого не спрашивая и не допуская идиотской волокиты"[142]. Вдумайтесь: расстреливать не только "заговорщиков", но и "колеблющихся", и при этом не обременяя себя даже видимостью законности. Побыстрее, не мешкая… Таков был стиль большевиков, предложенный партии ее вождями. Готовность к насилию, признание его естественности и необходимости постепенно становились элементами общественного сознания всего народа.