— Но ведь уже поздно… ехать ночью… так далеко? — уныло возразила Теола.
— Я отправлю с вами отряд кавалерии под командованием майора Петлоса. — Теола не отвечала, и через несколько секунд он прибавил — — Разумеется, я приду попрощаться с вами, когда вы будете готовы к отъезду.
Генерал повернулся к двери, и у Теолы вырвался слабый крик:
— Я не могу… уехать! Пожалуйста… позвольте мне… остаться! Я так много… могу здесь сделать!
— Нет!
Этот односложный ответ, казалось, резким эхом разнесся по комнате.
— Я уже сказала, что… не доставлю вам хлопот. Я даже не останусь жить во дворце, если вы… возражаете. Только позвольте мне… остаться в Кавонии!
— Нет!
Теола почувствовала, как иссякает ее самообладание. Ее душили слезы.
Она увидела, как Алексис Василас направляется к двери, и с отчаянием поняла, что сейчас он навсегда уйдет из ее жизни. И с ним уйдет свет, а она останется во тьме на всю оставшуюся жизнь.
Он повернул ручку двери.
— Я хочу… кое о чем… попросить вас. Ее голос звучал еле слышным шепотом, и она опасалась, что генерал ее не расслышал.
— О чем же?
Невозможно было поверить, что вопрос может звучать так безразлично, так жестко, холодно и отчужденно.
— Чтобы у меня… было… что вспомнить… пожалуйста… поцелуйте меня на прощание!
На какое-то мгновение ей показалось, что он откажется.
Они стояли в противоположных концах комнаты, и, когда генерал обернулся, Теола не могла разглядеть выражение его лица, потому что глаза ее были полны слез.
Очень медленно, шаг за шагом, он вернулся обратно к ней. Она скорее слышала, чем видела его приближение, и теперь ее сердце лихорадочно билось, а губы дрожали, предвкушая прикосновение его губ. Это будет последний поцелуй в ее жизни, грустно думала Теола, единственная радость, которую она запомнит на долгие годы.
— Почему вы просите меня об этом? — спросил генерал.
В его голосе слышались странные интонации, которых раньше не было.
Он все еще стоял в нескольких футах от нее. Она попыталась взглянуть на него, но не смогла. Тогда она закрыла глаза, слегка приподняла лицо и еле слышно произнесла:
— Пожалуйста… поцелуйте меня… пожалуйста… Эта мольба шла из самой глубины ее существа, и, поскольку он не пошевелился, Теоле показалось, что он собирается отвергнуть ее.
Затем внезапно он потянулся к ней, но не заключил ее в объятия, а схватил за руку.
— Пойдем!
Он открыл дверь, и они прошли мимо часовых.
Они шли так быстро, что Теола едва поспевала за ним и почти бежала вдоль коридора по направлению к парадной лестнице. Он не отпускал ее руки, и ей пришлось другой рукой приподнять край розовой юбки, чтобы не споткнуться, когда он быстро увлек ее за собой вниз по ступенькам.