- Значит, она умерла от твоей руки. Мерзавец.
- Я не мог ей позволить убить меня. Аккалабату.
- Ему всегда что-нибудь нужно.
Странно слышать эти слова от лорд-канцлера Аккалабата. Хетти проходит на середину комнаты, без приглашения плюхается в кресло. Если с этим безжизненным старцем разговаривать бесполезно, так же, как с отцом в последние дни, то жалеть его маршал Аккалабата не намерен. Десяток витиеватых росчерков на огрызках пергамента, которые один за другим извлекает лорд Дар-Халем из карманов орада, это все, что ему сейчас нужно. Нужно Аккалабату.
- Нельзя закалить клинок в ледяной воде Эль-Зимбера…
Отец тоже в какой-то момент начал общаться с помощью старых пословиц и цитат из военных легенд эпохи Лулуллы. Чем больше нужны были Хетти его советы, тем туманнее становились обрывки древней мудрости, которые прежний лорд Дар-Халем предлагал сыну в ответ.
Если этот пошел той же дорожкой… то нет нам с Сидом прощения за то, что мы сотворили. Нет. Не так. То я должен сделать все, что могу, для того, чтобы наша любовь не стала последним ударом, от которого рухнет Империя. Кипящий котел в Виридисе, кимны под стенами Хаяроса и. главный враг Империи на ее троне — королева, которую не интересует ничего кроме расправы над соучастниками мятежа. Завтра в столицу должны привезти Эллу с мужем и младшим сыном. Значит, сегодня вечером меня не должно быть в столице. Я способен убить свою сестру в честном бою, но я не собираюсь присутствовать при пытках и казнях ближайших родственников. И я хвост демона Чахи засуну в глотку тебе, лорд-канцлер, если ты не возьмешься за перо в ближайшие пять минут.
Лорд-канцлер тем временем никакого интереса к бумагам, появившимся на столе, не проявлял. Уставился взглядом в окно, на обледенелые крыши Хаяроса, на облака, примерзшие к шпилям храма святой Лулуллы, и бормотал себе под нос древние вирши. Выглядел он при этом как мощи приспешников упомянутой королевы, которые демонстрировались в ее главном храме в День слияния лун. Хетти всегда был уверен, что, доведись ей с поднебесного сверкающего престола увидеть эти ошметки, прародительница аккалабов была бы жутко разочарована и вряд ли признала бы близкое знакомство с теми, кто возвел ее на трон и поэтому превратился в такого рода святыни. Хетти решил подняться и врезать.
- Что, малыш Хетти, нелегко чувствовать себя палачом? — с неожиданным оживлением поинтересовался лорд-канцлер, когда Хетти оказался у него за спиной.
- Я только исполнил тот смертный приговор, который подписали ей Вы, лорд-канцлер, — голос Хетти сочился ядовитым почтением. — Конечно, когда Вы перестали летать в Умбрен, Вам уже трудно было заметить, как быстро начало ухудшаться умственное состояние Койи. Государственные дела занимали все Ваше время, не оставляя ни малейшей возможности задуматься, как чувствует себя выброшенная Вами из жизни женщина. Еще бы! Вы, единственный из даров Аккалабата, за более чем десять веков его существования, кто трансформировал целых четырех деле (Вашу первую жену я позволю себе включить в список). Такое разнообразие возможностей! Такой богатейший выбор! Такая бездна эмоций и ощущений! Куда уж тут помнить о том, что обычно деле бывает единственной! Или о том, чем платят за свою деле! Вы — единственный, кто ничего. никого не отдал, чтобы получить.