Неизвестно, чем были больше напуганы старейшие дары Аккалабата — радикальностью и жестокостью «мер», принятых королевой по отношению к Дар-Халемам, или неожиданной смелостью собственного решения «оставить Хетти», но поднять голос против предложенных правил праздничного состязания никто не осмелился. Верховный лорд Дар-Пассер, по обыкновению, взял на себя обязанности распорядителя турнира, под неусыпным надзором королевы составил списки и обеспечил полную явку участников. Лорды его клана денно и нощно облетали и объезжали дариаты Империи, чтобы донести до сознания всех недовольных и слабовольных: уклонения от участия Ее Величество не потерпит, наказание будет неотвратимым и быстрым.
Поэтому в первый же день праздненств, посвященных десятилетию восшествия на престол правящей королевы Аккалабата, на трибунах главной арены Хаяроса яблоку было негде упасть. В те стародавние времена на торжественные турниры еще допускались прекрасные деле, так что рядом с чёрными и тёмно-фиолетовыми орадами тут и там мелькали прозрачные серебристые шлейфы, вспыхивали в лучах солнца грани умбренских подвесок и золотая кайма вееров, в бряцание мечей и громкие мужские голоса то и дело вплетался шелковый шепот и серебристые колокольчики смеха. На лужайке за трибунами, где разносили вино и торговали всякою всячиной, золотые монеты и медяки переходили из затянутых перчатками ладоней даров в морщинистые и мозолистые пятерни торговцев-итано гораздо более активно, чем когда женщин в окрестностях арены не замечалось.
Тут и там образовывались маленькие группки, шепотом и вслух обсуждались последние новости, в числе них — неожиданное отсутствие леди Солы, сказавшейся «очень больной» (уж не прибил ли ее наконец лорд-канцлер за невыносимость характера?); первый выход в свет леди Эллы Дар- Кауда, оказавшейся (если не считать печально вытянутого овала лица и глаз вечно на мокром месте) не меньшей красавицей, чем ее сестры; неукротимое нахальство леди Койи, осмелившейся сразу по прибытии на праздник растолкать столпившихся возле лотка оружейника даров («Ну я же прекрасная деле, Чахи вас побери! Уступите мне место!») и перепробовать там все кинжалы. После чего нарушительница спокойствия сунула приглянувшийся ей клинок в руку подоспевшему мужу — вот этот! — и величаво проследовала на трибуну. Не забыв по дороге, впрочем, опрокинуть стаканчик эгребского. Китти восторженно волочился за ней, как к шлейфу пристегнутый, и ни на что не обращал внимания.
Условия поединков были, конечно, из ряда вон выходящими, но и щекотали кровь. Первые бои завершились ожидаемым смертельным исходом: по счастливой — или несчастливой? — случайности в них сошлись представители издавна соперничавших родов, для которых каждая схватка, будь то в злачном притоне Хаяроса или на турнирной арене, длилась до победного конца. В четвертой паре дрались прыщавый переросток Дар-Фалько и симпатичный парнишка из стопятидесятого колена рода Пассеров. Ставки делались на Пассера. Просто потому, что он был