- В общем, не знаю, как это получилось, Койя, но если кто-то из них чувствует физическое влечение к другому дару, то это нельзя контролировать. Это не так, как у всех: вычесывали друг друга, потом заключили дуэм, решили подождать еще годик-другой, потом поженились. Это неудержимо прорывается наружу — как крик, истошный звериный крик — когда одуревший от желания Кауда видит свою добычу. Они полностью теряют человеческий разум, бросаясь на.
- Это когда же я на него бросился? Я прятался от него, сколько мог, а ты, как назло, таскал его всюду, — Меери весь зашелся от возмущения. — Хорошо хоть на свадьбу Рейвена сообразил не приводить. Мне бы пришлось весь праздник торчать у себя в комнате.
- Лорд Хару слегка передёргивает, леди Койя, — вставил Рейвен. — Но общую канву передаёт верно. Наши семейные летописи в красках рассказывают о том ужасе и стыде, который испытывали наши предки, когда их чувства — чувства, Хару, а не животная похоть! — прорывались наружу. Нас начали сторониться. Представь себе: кому это может быть приятно? Идешь ты с сыном по ярмарочной площади, задерживаешься у лотка с перчатками или там клинок поточить, а рядом останавливается лорд Дар-Кауда. Или Дар-Фалько. Пять минут смотрит на твоего дорогого ребенка, дожидаясь своей очереди, пока точатся кинжалы и меряются и подгоняются по руке перчатки, и вдруг ты слышишь над ухом. Это непередаваемо. Хару сказал, что это звериный крик. Я не знаю животного в наших лесах, которое издавало бы такие мерзкие и громкие звуки. И главное, это невозможность с собой совладать, переждать, сделать все в рамках общепринятых на Аккалабате обычаев. Тащить и обладать, не слушая крики и просьбы избранной жертвы. Вот, во
что нас превратила природа. Понимая, насколько мы стали опасны, мы стали прятаться, запирать себя в замках, заключать браки только среди своих. Тогдашняя королева разрешила нам присылать на турниры и отправлять в действующую армию только женатых даров. Рейвен перевел дыхание.
- Ты сказал, Фалько тоже?
- Все три древнейшие рода. Эсиль, Фалько, Кауда. Только каждый из нас стал решать эту проблему по-разному. Фалько дюжинами свозили к себе в замки, где были, так сказать, юнцы на выданье, молодых даров из менее родовитых семейств, готовых на все, лишь бы вскарабкаться по придворной лестнице или сделать карьеру в храме Святой Лулуллы. Чем ниже и — извини, Хару — грязнее была кровь претендента, тем желаннее он был в качестве гостя в замках Дар-Фалько. Думаю, что они и тейо не брезговали.
Кричать они своим не давали. Сразу же в день совершеннолетия — в постельку с выбранным тебе родителями дойе. Когда древняя кровь оказалась разбавленной в должной мере, крик прекратился. Дары Фалько восстановили свое положение в обществе, пожертвовав внутренним временем и красотою породы. Обрюзглые, красномордые. дышат уже в двадцать лет, будто им шестьдесят. Ты знаешь хоть одного из них, кто фехтовал бы лучше среднего? Койя отрицательно качнула головой. Рейвен продолжал: