Представления о любви у них тоже своеобразные. Есть в Москве один немецкий кузнец из Халле по имени Иордан, который женился на русской. Прожив некоторое время с мужем, она как-то раз ласково обратилась к нему со следующими словами: «Дражайший супруг, почему ты меня не любишь?» Муж ответил: «Да я сильно люблю тебя». — «Но у меня нет еще, — говорит жена, — знаков любви». Муж стал расспрашивать, каких знаков ей надобно, на что жена отвечала: «Ты ни разу меня не ударил». — «Побои, — ответил муж, — разумеется, не казались мне знаками любви, но в этом отношении я не отстану». Таким образом немного спустя он весьма крепко побил ее и признавался мне, что после этого жена ухаживала за ним с гораздо большей любовью. В этом занятии он упражнялся затем очень часто и в нашу бытность в Московии сломал ей, наконец, шею и ноги.
3. 22 сентября 2009 г.
Конфликт в конторе. Знакомство с полковником Майсурадзе. В КПЗ, с Алкой и Матвеем Самуилычем
Тяжбы
С утра я пошел, куда меня послали. Новый портье — пузатый, с двойным подбородком, красная мордашка в цветной рубашке — сказал, что в бюро надо идти направо, а потом налево и еще направо, километра с два.
— Там щит увидите, где много чего понаписано…
— Как сказки… Богатыри, камень висит… Дуб-дубной…
— А на нем Соловей-Разбойник сидит… Вроде того, — ощерился портье.
— И Змей Горынович, — поддакнул я, желая показать, что и сам не лычкой шит (помню, Вы учили, что у Змея Горыновича — три головы: чревоблудие, рукоугодие и питьевиние, кажется).
Мордашка сощурился:
— Вот-вот, Горынович… И Абрамович с Вексельбергом… Вместе сидят, яйца высиживают…
«Иди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что», — вспоминал я по дороге ответы Бабани на мои детские навязчивые вопросы «куда», «зачем» и «почему». Она же и читала мне сказки по старинной книге с «Θ», «ъ», «i» и часто при этом ругала главного героя Ивана лентяем и говорила, что, если все лежать будут на печи, кто же тогда еду готовить будет, дворцы убирать и золотом одежды вышивать?.. Разве что Золотая Рыбонька? Горе-Злосчастие?.. Конёк-Горбушок?..
Ну, а потом — Ваши занятия по русской сказке («Сказка — лупа ментала»). Да, я хорошо помню, как Вы были безжалостны к главному герою Ивану-дураку: он беспробудный лодырь, у него много дурной жалостливости и туповатого интереса ко всему встречному-поперечному, целей у него нет, и он, разбуженный, встав с печи, обычно плетётся куда глаза глядят, отвлекаясь на всё, что попадается по пути, но потом — вдруг — достигает чего-то, чего и сам не ожидал, — невесты-царевны, еды, дворца и даже трона. Мораль выводили однозначно: ничего не делай, лежи на боку, положись на бога, душу, мать, властей и бояр — и всё придет само собой и как-нибудь. И поэтому для русских людей советский строй, «путь печи», с его ленью, пьянством, неприхотливостью и дурной уравниловкой, был идеален. И я тогда же возразил Вам, что, несмотря на всё это, герой этот мне очень близок и понятен, потому что и сам я обожаю валяться в постели и ничего не делать.