Сквозь пар, поднимающийся над суповой миской, он следит за ленивыми движениями этой женщины, упивается каждым подрагиванием ее тела, но у него нет других желаний, кроме одного — просто любоваться ею, не ввязываясь ни в какие истории. Желание само по себе дает гораздо больше, чем обладание.
Этторина плавно разворачивается и берет курс на кухню, неся высоченную гору посуды, покачивающуюся в ее неутомимых руках; Де Витис не может оторваться от этого зрелища. Вдруг она оглядывается и ни с того ни с сего обращается к нему:
— Знаете, ваше превосходительство…
Де Витис вздрагивает от неожиданности. Ему вовсе не
хочется терять лицо. Захваченный врасплох, он быстро переводит глаза с ее колыхающихся округлостей на свою тарелку. Однако Этторина успела поймать его взгляд; с какой-то нарочитой медлительностью она повторяет:
— Знаете, ваше превосходительство…
— Ну что?
Де Витис, конечно же, не смутился: он у себя дома, а его дом — вся провинция. Он отвечает сухо и, оторвав взгляд от пустой тарелки, устремляет его на полураскрытое чрево «буля». А она продолжает:
— Тут звонили из агентства…
— А, хорошо… пора уже, — негромко отвечает Де Витис.
— Сказали, квартира сдана.
— Пора уже, — только и повторяет Де Витис с явным удовлетворением.
— А съемщики люди приличные…
— Надеюсь!
— Надежные люди… и очень уважаемые… — Дальше?
Ему хочется узнать о них побольше. Нельзя осуждать его за это, ведь флигель примыкает к его дому.
— В агентстве говорят, что они из Рима.
— Ну хорошо, а какого возраста, женаты ли?
— Женаты… то есть точно там не знают, сказали только, что детей нет.
— Молодые?
— В агентстве думают, что да, правда, сами они не появлялись, прислали секретаря.
— Секретаря? — Де Витис поражен; такое у него случается впервые. А Этторина продолжает:
— Говорят, им очень нужен покой…
— А кому он не нужен!
— И чтобы никто не мешал.
— Ладно, ладно…
Прокурор лишь кивает, увлеченный нахлынувшими мыслями. Она молода, дети под ногами путаться не будут — это уже замечательно. Лицо его светлеет, взгляд устремлен на распахнутое нутро «буля». Наконец, не сводя глаз с амурчика, развалившегося на средних дверцах, он кричит служанке, которая возится на кухне:
— Когда управишься здесь, сходи туда и наведи порядок. Сегодня пятница, двадцать девятое, они могут приехать уже завтра.
Этторина открывает входную дверь, а ее хозяин удобно устраивается в кресле перед «булем». Этторина закрывает за собой калитку, хозяин же принимается колдовать над дверцами и ящичками, пока наконец перед ним не открывается небольшое отверстие в задней стенке.