— Там, как бы это… — замямлил мистер Престон.
— Давайте выкладывайте, — вмешался мистер Хоффман. — Где ваша хваленая четкость?
— Вот именно, выкладывайте! — надрывалась миссис Флеминг, поднимаясь со дна шлюпки, где, несмотря на все наши усилия, хлюпала вода.
Я обхватила ее, пытаясь поддержать, но только Ханне удалось втиснуть миссис Флеминг на сиденье между мною и Мэри-Энн, а миссис Грант заправила ей руку в косыночную повязку и набросила одеяло поверх промокшего до нитки платья, чтобы унять озноб.
— Хуже уже не будет, — бросил мистер Хоффман. — Скажите ей все как есть.
— Вы тоже ее видели? — Безумными глазами миссис Флеминг уставилась на мистера Хоффмана, и тот не стал запираться:
— А как же, конечно видел.
Больше никто не произнес ни слова. А священник совсем сжался внутри своей просторной сутаны при виде этой сцены отчаяния.
Мистер Хоффман заговорил без эмоций:
— Когда нашу шлюпку опустили до середины, а потом зачем-то стали поднимать, девочку задело бортом. И выбросило за ограждение. У меня на глазах она упала в воду. Скорей всего, она утонула.
— Это еще неизвестно, — вставила Ханна. — Откуда нам знать?
— Возможно, ее подобрали, — робко предположил священник, и я поняла, что все не сговариваясь вспомнили, как тянул к нам ручонки малыш в галстуке-бабочке и как Нильссон и Харди били веслами тех несчастных, что цеплялись за нашу шлюпку.
Сотрясаясь в неудержимом ознобе, миссис Флеминг беспрестанно повторяла:
— Благодарю вас, лучше уж знать правду.
А я про себя думала: как можно принимать на веру слова Хоффмана, если на палубе была такая сумятица?
Когда стало смеркаться, случилось нечто необъяснимое: две итальянки, которые до этого молчали, пронзительно вскрикнули и начали судорожно креститься, не разжимая объятий. И только мистер Синклер, инвалид, сумел для нас перевести, что в ответ на их молитвы им было откровение: половина из нас погибнет.
— То есть половина из нас выживет, — поправила миссис Грант, давая понять, что тема закрыта.
Казалось, миссис Флеминг пришла в чувство, и я с гордостью думала, что в этом есть и моя заслуга — ведь это я гладила ее по руке, нашептывая: «Мало ли что они тут наговорили. Вы не верьте». Потом я рассказала ей о своей краткой, но такой счастливой семейной жизни, о наших с Генри планах свадебного банкета, и меня поразило до глубины души, когда она заявила:
— Если уж говорить начистоту, Грейс вообще не место в этой шлюпке.
— Что вы, что вы! — стала увещевать Мэри-Энн все тем же примирительным тоном, каким она постоянно обращалась к миссис Флеминг.