Лиза ожидала королевского приема — и не была разочарована. Первым делом она увидела великолепный бархатный балдахин над кроватью, скрепленный в центре украшением в виде короны, от которой расходились складки блестящего бледно-желтого материала. Кровать стояла на возвышении, к которому вели несколько ступенек. Девушка смотрела на изогнутые рамы старинных окон, из которых открывался романтический, сказочный вид на башни замка. В огромной вазе из алебастра стояли большие пионы насыщенно-розового цвета. А на кровати, с самым царственным видом, сидела уже немолодая женщина, которой удалось сохранить бесподобную красоту. В недавнем прошлом волосы у нее были такого же цвета воронова крыла, как у Леонардо, теперь же они лежали белой серебристой шапкой. Темные повелительные глаза были подчеркнуты тушью и густыми синими тенями. Высокие скулы покрыты румянами, такими же яркими, как лепестки пиона. Полные губы были накрашены яркой помадой.
Лиза понимала, что неприлично долго смотрит на графиню, но ничего с собой не могла поделать. Когда Леонардо говорил ей о старомодных пристрастиях графини, она представляла себе суровую старуху в черном викторианском платье, с чопорным, некогда красивым лицом, не знавшим косметики.
Перед Лизой сидела женщина в кружевной накидке розовато-лилового цвета, опираясь на огромные шелковые подушки, подложенные под спину. Густо-розовое покрывало на постели было завалено журналами, письмами, гребнями, зеркальцами, коробочками со сладостями и драгоценными побрякушками.
Это было скорее похоже на роскошный будуар великой актрисы… или императрицы, и Лиза испытала почти истерическую потребность сделать реверанс или что-то такое.
Вместо этого широко открытыми глазами она таращилась на Леонардо, который подошел к графине и посмотрел на нее с вопросительным выражением лица. Говоря с бабушкой, он вкраплял в свою речь отдельные английские слова, чтобы Лизе было легче его понять.
— Мы пришли по твоей просьбе, Мадресита. Мануэла сказала мне, что ты сгораешь от нетерпения увидеть мою будущую невесту. — Граф повернулся к Лизе и поманил ее к постели.
Он стоял рядом, не поднимаясь на возвышение, но был таким высоким, что его глаза находились на уровне лица графини. Однако Лизе пришлось подняться по ступеням, чтобы оказаться прямо у постели графини, которая с нескрываемым интересом разглядывала ее с головы до ног. Лиза тут же смутилась, вспомнив, что непричесана, да еще впутана в ужасный обман. Ей трудно было поверить, что она дала втянуть себя в такую нелепую, двусмысленную ситуацию. Однако вот она стоит под пристальным взглядом гордой надменной старухи из старинного аристократического испанского рода и должна ее убедить, что ее не менее гордый и надменный внучок выбрал себе в невесты девушку с взлохмаченными светлыми волосами, с лицом не более чем по-юному очаровательным и фигурой скорее плоской, чем с аппетитными женскими формами.