— Ты у меня вечно молодая, — пошутил он, — но обещаю тебе, что скоро мы обсудим это с той, кого я выбрал себе в жены.
С этими словами он поднял бабушку на руки и направился в ее покои. И сейчас, подставляя лицо горному ветру, Лиза очень отчетливо вспомнила выражение его лица — его черты застыли, словно были отлиты из бронзы, и в них читалась мука и боль. Проходя мимо Лизы, он мельком кинул на нее взгляд, чья темная глубина была непроницаема, как ночь, в которой нет надежды на появление звезд.
Машина Чано Веларде подъехала к литым чугунным воротам замка, которые еще не закрыли на ночь. Она быстро неслась по обсаженной деревьями аллее к дому. Ана тихо смеялась над чем-то, что говорил ей Чано, и Лизу охватило тоскливое чувство одиночества и неприкаянности. Она, которая считалась невестой самого Леонардо де Маркос-Рейеса, была лишь случайной прохожей, посторонней, чужой. На совести у нее лежал секрет, который отягощал ей сердце так же, как тяжелый сапфир ее руку.
Наконец машина остановилась на переднем дворе, под украшенным изразцами каменным выступом, на котором покоились полукруглые балконы башен. Они стояли у лестницы, которая вела к обильно украшенному скульптурными изображениями центральному входу в замок. Над входом были выбиты в камне трогательные испанские слова, которые врезались ей в сердце, хотя каждый прохожий, наверное, надеялся, что они несут реальный смысл.
«Mi casa es tu casa». Мой дом — твой дом.
Когда они вошли в замок, весь холл сиял огнями. На столике у стены лежала сигарная коробка из тисненой кожи, и Чано остановился, чтобы взять оттуда тонкую, длинную, с крепким ароматом сигару. Он слегка размял ее пальцами, потом один конец вставил в серебряный мундштук и поднес огонек зажигалки к другому концу, пока наконец дым не пошел у него из ноздрей. И Лизу снова охватило то безудержное, похожее на панику чувство, которое посетило ее вчера вечером, — что ей немедленно надо уйти отсюда, укрыться, хотя бы у себя в комнате.
— Пойду переоденусь к ужину. — Она старалась говорить спокойно, но голос ее дрожал. — Большое спасибо за приятно проведенное время, сеньор. Деревня Эль-Сефарин действительно очаровательное место, и я согласна с вами, что его жаль было бы отдать на откуп туристам.
— Этого не будет, пока я здесь хозяин. — Слова звонко разнеслись по всему залу, и Лиза невольно обернулась, не в силах удержаться.
Леонардо вышел из своего отделанного кожей кабинета. Черные вихры дыбом стояли надо лбом, словно, сидя за столом и занимаясь бумагами, которые привез Чано, он ерошил волосы рукой, погружая пальцы в их густые волны. На нем была полосатая шелковая рубашка с расстегнутым воротом и темные рубчатые брюки, схваченные на поясе тонким кожаным ремнем. Во всем его облике была некоторая домашняя непринужденность, которая поразила Лизу и делала Леонардо еще более привлекательным.