Полицейские нерешительно остановились на пороге кухни.
— Садитесь, садитесь! — затараторила Янина. — В кресло или на диван, все равно, куда нравится… Вы все-таки разулись? Ой, зря, не надо было! У меня тапочек нет…
— Ноги устали, — сказала женщина. — Вроде удобные туфли, но я их только второй раз надела. И уже часов семь не снимала. Мне сейчас разуться даже нужнее, чем кофе.
— Нехорошо в обуви на кухню, — добавил мужчина. — Обувь грязная, а на кухне еду готовят.
Он сел в кресло, его напарница с ногами залезла на диван, достала сигареты и нерешительно посмотрела на Янину.
— Курите, курите, я сама тут курю, — закивала она.
Женщина чиркнула зажигалкой, жадно затянулась дымом и наконец представилась:
— Меня зовут Таня.
— А меня Альгирдас, — сообщил ее напарник.
— А я Янина. И наш кофе уже почти готов. Еще минуточку.
— Да вы не спешите, пани Янина, — хором сказали полицейские.
— Будем считать, что все это время мы делали обыск в вашей квартире, — добавила Таня. — Искали злоумышленника. Но так и не нашли.
— Найдешь его, как же, — вздохнула Янина. — Он, зараза такая, во сне остался. И ужас в том, что рано или поздно я снова туда засну.
Она разлила кофе по пестрым керамическим стаканам, привезенным когда-то из Гранады, поставила на стол сахарницу, достала из холодильника сливки, заглянула в буфет — порой там можно обнаружить какой-нибудь отбившийся от рук шоколад. И сейчас он, к счастью, нашелся — белый, с орехами. Янина раздробила плитку на мелкие осколки, чтобы гостям было удобно их брать, села на диван рядом с Таней, закурила и только тогда окончательно поверила, что проснулась. И чуть не заплакала от облегчения и одновременно от жалости к себе. Теперь, когда страх был побежден, на Янину навалилась усталость. Неудивительно — и трех часов не поспала. И ясно, что больше уже не получится. День, можно считать, пропал, в таком состоянии много не наработаешь.
— Снова туда заснете? — переспросил Альгирдас. — То есть этот сон вам регулярно снится?
— Вот именно, — подтвердила Янина. — Чуть ли не с детства. То есть первый раз он мне приснился в четырнадцать лет, это я очень хорошо помню. Так перепугалась, что на Центральный рынок потом много лет не ходила, только на Кальварийский, хотя он гораздо дальше. Теперь, конечно, и на Центральный хожу, наяву-то он совсем не страшный. Хотя все равно неприятно…
— То есть что-то плохое всегда происходит с вами на Центральном рынке? — деловито уточнила Таня.
— Не совсем там, но рядом. На троллейбусной остановке на Пилимо.
— Ясно, — кивнула Таня. Достала блокнот и принялась конспектировать Янинины показания.