Малфрида ела и глядела на ночной мир вокруг. Луна уже пропала, настали дни новолуния, и теперь темное небо мерцало огромными, удивительно прекрасными звездами. Море вокруг острова было тихим, звезды отражались в глубине его вод. А еще можно было услышать доносившиеся с проплывавшей мимо острова хеландии звуки музыки и смех, увидеть отблески огней, светящихся вдоль длинного борта корабля. Исаиа пояснил, что это прибыли в расположенный на берегу против острова Принкипос Врийский дворец сын императора Роман с супругой и гостями. Малфрида встрепенулась, сказала, что ей следует переговорить с Евсевием о царевне Феофано. Но войти к нему не осмелилась, слышала, как тот молится:
— Суди мне, Господи, ибо я не злобою моею ходил, и, на Господа уповая, не изнемогу.
Малфриде пришлось ждать, пока он закончит молиться. Только позже, когда Никлот позвал ее, она поведала ему то, что узнала про Феофано.
— И пусть цесаревна ходит в храмы ваши, — запальчиво говорила она, — но все равно эта Феофано самая настоящая ведьма.
— Я знаю, — со вздохом отозвался монах. — Когда Роман только заявил, что берет в жены девицу из простонародья, ко мне приезжала императрица Елена, просила погадать и помочь. Но что я мог? Поведать, что сия девица не пара порфирородному Роману? Сообщить, что она опоила его любовными зельями, что в ней есть тяга ко всему темному и запретному? Я бы так только огорчил благородную Елену, однако изменить ничего бы не сумел. Плохо, когда в роду только один сын, на какого вся надежда и упование. Такого воспитать трудно, такой сам, подрастая, надевает узду на родителей. И как бы ни огорчали Константина и Елену выходки их любимого Романа — его буйство, нежелание вникать в дела управления, его бесшабашность и самовольство, — изменить уже ничего было нельзя. И я не сказал доброй Елене о своем знании. Ибо помыслы Господни неисповедимы, не нам вмешиваться в то, что грядет.
Малфрида даже топнула. Как все же смиренны эти христиане, как верят, что каждому воздастся по его заслугам — и добрым, и недобрым. Она хотела возразить Никлоту… но не стала. Ведь, по сути, какое ей дело до того, что творится в семье императора? Она помощница своей княгини, а не этих чужаков. Поэтому, уже открыв рот для возмущенной тирады, Малфрида поведала учителю о другом — как не смогла съесть сырую рыбину. И с чего бы это? Ранее ведь доводилось. И ничего, вкусно было.
К ее удивлению, Никлота это известие встревожило и огорчило.
— Ты порой рассказываешь пугающие меня вещи, девочка. И на сырое мясо тебя порой тянет, как зверя, и холод ты испускаешь, и булата каленого не решаешься коснуться… будто нелюдь… А когда вошла в храм, с тобой вообще беда случилась. Слишком много тьмы таится в тебе. Но пока ты здесь, под моим присмотром, пока ты на благословенной земле, где почитают Христа, тебе ничего не грозит. И я надеюсь, что, может, и ты… однажды примкнешь к нам… Ведь на все воля Божья.