Но скоро ему предстояло снять с себя эту приятную обязанность заботы о Елизавете Павловне. Он немного опасался того, что скажет ему по приезде Петр Петрович, но… Он чувствовал себя абсолютно правым и нигде и ни в чем не преступившим закона и правил приличия.
Наступила ночь. Елизавету Павловну он лично устроил в коляске. Все ночи девушка проводила именно так, потому что страшно боялась тараканов, которых на всех станциях, что встретились им на пути, было в каком-то непередаваемом изобилии. Сам Сергей Николаевич свел знакомство с офицерами, так же, как и он, ожидавшими почтовых лошадей, и теперь играл с ними в карты по маленькой. Офицеры были гусарами и, как и полагалось гусарам, были весьма задиристы, решительны и усаты. Они было пытались поухаживать за Елизаветой Павловной, но она так решительно пресекла все их попытки, что они почти смущенно ретировались и предпочли играть в карты с ее спутником. Ротмистр Буянов, правда, не смирился еще с тем, что его отвергли, и обещал, что добьется благосклонности прелестной девушки, в которую, как он уверял, влюбился с первого взгляда. Но весь его внешний вид и характер позволяли думать, что это скорее говорит в нем простой задор, но никак не искреннее чувство. Его спутник, капитан Храбров, был человек более умеренный и, умея остановить разошедшегося приятеля, сохранял относительное спокойствие в помещении, где находился его приятель.
Но стоило Лизе удалиться на ночь, как Буянов и Храбров, между прочим, оба близкие приятели поэта Василия Львовича П. и благодаря тому хорошо известные во всех столичных гостиных, вызвали Алексеева на карточный поединок. Впрочем, в карты играли недолго. Скоро потушили свечи и улеглись спать. Алексеев все никак не мог уснуть. Он слышал, как захрапел Буянов, как ворочался Храбров, который, видно, тоже не мог уснуть. За стеной докучливо пел свою песню сверчок, крысы возились в подполе…
Храбров и Алексеев, не сговариваясь, поднялись и молча вышли в сени. В небольшом чулане, в который они вели, стояли сундук и кровать. Все так же молча Алексеев улегся на сундук, капитан на кровать. И только оба задремали, как до их слуха донесся тихий разговор.
— Не мешкай! Ступай скорее! — твердил старик. — Пока они спят, надобно успеть… Наши будут к рассвету, тогда мы всех убьем!
— Как, и девушку? — ответила ему жена.
— И ее. А что прикажешь, оставлять? Да как?
— А справятся они со всеми? Двое офицеров, да еще молодой господин.
— Справятся, не бойся. Да не перечь мне! Слушать более ничего не хочу! Ступай, а не то…
Старуха ахнула и промолчала.