Лиза, следуя полученным от Марии указаниям, свернула с центральной дорожки вправо, стремясь обогнуть церковь и зайти с обратной стороны. Там, в тени, падавшей от здания, она нашла то, что искала. За церковной стеной возвышалось гордое и помпезное сооружение. Белый каррарский мрамор стрелой устремлялся к небесам. С правой стороны узкую плиту обнимал одной рукою ангел. Тот же ангел в другой руке держал высоко поднятый кубок. Девушка ожидала увидеть над могилою крест, но креста не было.
На самой плите был высечен нежный женский профиль, а также надпись. Лиза подошла очень близко к плите и наклонилась, чтобы прочитать:
«Уррака Гонзаго де Гандольфини. Родилась 1783 мая третьего дня, скончалась 1801 июля пятнадцатого дня. Жития ея было восемнадцать лет, два месяца и двенадцать дней. Возлюбленная невеста князя Гвидо Кавальканти, дочь безутешных родителей Джузеппе Гонзаго де Гандольфини и Клары де Кассия Гонзаго де Гандольфини.
Покойся с миром, милый прах!
Мысль о тебе живет в веках.
Пребуду вечно я с тобой
И охраню здесь твой покой.
Князь Кавальканти».
— Что за странное обещание, — пробормотала Лиза. — «Пребуду вечно я с тобой и охраню здесь твой покой»… Что бы это могло значить? Обещание вечной любви? Или… Неужели он все еще ее любит? — изумилась княжна.
— Не думаю… — услышала она у себя за спиной.
Елизавета от неожиданности подпрыгнула и обернулась. За ее спиной стоял Массимо Манчини.
— Нет, тут определенно речь не о любви, — невозмутимо продолжил он, сделав вид, что не замечает ее испуга.
— Что вы здесь делаете? Как тут оказались? Я не слышала, как вы подошли! — возмущенно воскликнула Елизавета.
— Вы были слишком увлечены чтением, синьорина Елизавета. Немудрено, что вы меня не слыхали. Хотя хожу я и впрямь тихо.
— Вы подкрались! — обвинила его девушка.
— Вовсе нет. Я не имею привычки подкрадываться. — Манчини принял обиженный вид.
Затем он внимательно посмотрел Лизе в глаза и заявил:
— Полно, не пугайтесь. Я, право, никак не мог подумать, что вы так разволнуетесь.
— Что же тут странного? — Княжна все еще тяжело дышала и никак не могла прийти в себя. — Кладбище, вокруг… вокруг все такое… такое мрачное, могилы, я никого не ожидала тут увидеть и вдруг!..
— Ну я прошу простить меня, сударыня. Простите же меня, — скрывая усмешку, наклонил голову Манчини.
— Нет, — отрезала Лиза.
— Жаль. А я было хотел вам кое-что рассказать, — протянул молодой человек.
Лиза помолчала. Манчини же не сдвинулся с места. Затем любопытство в Елизавете пересилило.
— Что вы хотели рассказать? — спросила она.
— А вы меня простили? — в свою очередь поинтересовался он.