Со вчерашнего дня он жаждал встретить Руиса. Жестокое зрелище на арене быков вызвало непонятную, дикую радость в сердце Жослина. Последний раз он видел тореадора, когда тот был еще подростком с неудержимой любовью к быкам, веселившей его отца. Теперь Виржиль редко бывает весел, однако Жослин отдал бы все, чтобы иметь такого сына.
Они покинули Альпы, пересекли Рону и стали спускаться в сторону Кро. Жослина охватило нетерпение. Шофер спросил что-то по-испански, Жослин коротко ответил ему.
— Что он говорит?
— Он спрашивает, не слишком ли холодно в машине. Поспи, ты устала.
— Долго еще ехать?
— Не больше часа…
Она положила голову на колени Жослина.
— Разбуди меня, когда будем подъезжать, чтоб я смогла привести себя в порядок. Ты же не хочешь видеть меня сонной?
Он улыбнулся, пригладил золотистые кудри Рафаэль и сказал:
— Договорились. Спи спокойно.
Жослин совсем не чувствовал усталости, как это обычно бывало наедине с Рафаэль: в голове копошилась куча планов, но он нервничал и не мог заставить себя заговорить с ней об этом. Вчера, в последний день близости перед отъездом к Васкесам, он подарил ей изумительное кольцо. Но у него не хватило смелости попросить ее руки, поэтому он тотчас ушел, не желая показаться смешным или чересчур назойливым. Жослин давно понял, что теперь не сможет жить с ней на расстоянии. Постепенно он утратил чувство превосходства, которое присутствовало у него в отношениях со всеми любовницами. Ему страстно хотелось вызвать наконец ее восхищение, поэтому Жослин опасался всего, что могло нарушить безмятежность этой недели. Он надеялся найти ответ на свои вопросы у Виржиля или по дороге домой. Двадцать лет — это большая разница в возрасте, несмотря на то что он не чувствовал себя старым.
В пламени свечи мужчина увидел, как лицо Рафаэль озарилось улыбкой, когда она открыла шкатулку. Девушка долго вертела и рассматривала кольцо, прежде чем надеть его.
— Это предложение? — помолчав, спросила она, чем ввергла его в панику.
— Мольба, — ответил Жослин, побледнев.
Он ненавидел себя за эту слабость. Он не мог понять, почему рядом с Рафаэль бывал сам не свой. Неужели это он? Подошедший официант вывел их из неловкого положения. Затем разговор снова зашел о вчерашней корриде. Жослин сказал девушке, что ей необыкновенно повезло, потому что представление, увиденное ею впервые в жизни, оказалось лучшим: блестяще выдрессированные быки Викторино Мартина и поразительная техника самого тореадора. Она жадно ловила каждое его слово, завороженная его энтузиазмом больше, чем самим рассказом; вспоминала фрагменты этого великолепного действа, фигуру юного матадора в лучах солнца и его отвагу в бою на песке арены. А Жослин мог говорить бесконечно, лишь бы видеть заинтересованный взгляд девушки, поэтому он немного приукрасил историю, сделав ее еще более пафосной, в желании передать свою собственную любовь к корриде.