— Тебе было страшно, Руис?
— За те пять минут я испугался сильнее, чем ты за эти шесть дней… — ответил он, не задумываясь. Мария покачала головой.
— Твой отец ничего не сказал. Я прочитала в газетах. И Себастьян рассказал мне… Он здесь, в Мадриде, ждет. Ты же знаешь, он как верный пес. Он так переживал!
— Где он был, мама? — жестко спросил Руис. — Где был этот сукин сын?
Мария ласково посмотрела на него и ответила:
— Возле тебя. Он бросил свой плащ на рога быка. Он сделал все, что мог. Ты был далеко от ограждений, Руис. Они прибежали, как только смогли…
Руис закрыл глаза. Нужно выкинуть этого быка из головы. Ведь если он будет продолжать бояться, нет смысла жить дальше. Вдруг он резко приподнялся, закричал от боли и упал на подушку, мокрый от пота.
— Что ты хочешь? — спросила Мария, заранее зная ответ.
— Рафаэль… Где она, мама?
Мария бессильно опустила руки.
— Я не знаю, Руис.
Но ее голос дрогнул, и Руис пристально посмотрел на мать.
— А Пабло знает? Где она, мама? Я доверил брату присматривать за ней, спроси его, он должен знать!
Мария убрала со лба сына каштановые пряди. Он похудел, стал нелюдимым. Мария решилась сказать ему правду, потому что нельзя лгать мужчине, который не способен себя защитить.
— Пабло оставил ее с Жослином в Севилье. Что было потом, он не знает. Он сел в вертолет вместе с тобой. Твой отец тоже не видел их, иначе он сказал бы мне.
Руис попытался сесть, но боль в грудной клетке не позволила это сделать.
— Это хорошо, — с грустью сказал он. — Если она в Испании, я найду ее, а если она в Париже с Жослином, я заберу ее у него.
Мария улыбнулась сыну.
— Тебе и правда легче, — сказала она с нежностью, успокоившей Руиса. — Ты так любишь ее?
Он закрыл глаза и показался ей таким счастливым. Это было правдивее любого признания. Некоторое время они молчали. Руис задремал под действием успокоительного, которое уколол врач. Снова проснувшись, он прошептал:
— Надо все начать заново: подождать до весны, а там опять экзамены в Маэстранце перед походом на ферму Миура.
— Тобою восхищались, Руис! Все говорят, что ты был великолепен, газеты не перестают писать о тебе. Хочешь почитать?
— Я просто стал для них очередной сенсацией, источником свежих новостей.
— Ты сошел с ума! Ты же все помнишь! Ты отсек ухо первому быку, и судьи засчитали тебе двух за этого быка по кличке Бунтарь! Это довольно редкий случай, ты же знаешь… Себастьян…
Выражение лица Руиса стало непроницаемым.
— Они думали, что я погиб. Они сделали это ради своей славы — это в духе жителей Севильи. Я не убил этого быка, мама, я очень хорошо помню. Я упустил его! Он уклонился, и я должен был сделать то же самое и угадать его следующее движение…