— Я люблю вас, Селби, — всхлипывала она. — Я думала, что вы тоже меня любите! Как вы могли… оставить меня… после всего, что у нас было… что мы значили друг для друга?
Этот вопрос лорд Харлестон слышал сотни раз, но до сих пор не смог придумать достойный ответ, не оскорблявший женщину.
Однако после того как он высвободился из цепких объятий Долли, лорд Харлестон решил, что для него лучше никогда больше с ней не встречаться.
Отправив ей целое море цветов и весьма дорогой подарок, он выкинул из головы все неприятные ощущения от их расставания. Это вошло у него в привычку.
Они расстались десять дней назад.
За это время в Харлестон-Хаус было доставлено множество писем, написанных корявым почерком графини, но лорд Харлестон не собирался отвечать на них и даже не вскрывал.
Лорд Харлестон не привык обсуждать свои личные дела ни с кем, даже с принцем, он вообще не признавал подобных вольностей в общении, а потому с раздражением ждал продолжения.
— Мы старые друзья, Селби, — произнес принц чересчур сердечно, — и я знаю, что могу быть с вами откровенным.
— Разумеется, сир, — ответил лорд Харлестон, искренне желая, чтобы это было не так.
— Дело в том, — продолжил принц, — что Долли имела беседу с принцессой.
Лорд Харлестон напрягся.
Он с трудом мог поверить, что Долли Дервент могла оказаться настолько нескромной, чтобы пожаловаться на его поведение самой принцессе Александре.
Хотя сейчас, размышляя над этим, он готов был признать, что с тем небольшим количеством мозгов, которые размещались в ее головке, подобный поступок как раз соответствовал ожиданиям.
Принцессу Александру глубоко уважали все, кто ее знал.
Ее жизнерадостность, ее чувство юмора и склонность к насмешкам помогали ей идеально исполнять роль жены принца.
Каждый, кто видел принцессу, был поражен ее красотой, но все увеличивающаяся глухота мешала ей наслаждаться многими светскими забавами из тех, что прежде доставляли ей столько удовольствия.
Благодаря величайшему самоконтролю и чувству собственного достоинства принцесса Александра редко давала волю той ревности, которую порой испытывала. Хотя муж и был с ней всегда чрезвычайно любезен и почтителен, весь лондонский свет знал, что он предпочитает обществу жены «других дам».
В настоящее время, как было известно лорду Харлестону, у принца были серьезные отношения с грациозной красавицей миссис Лили Лангтри, а принцесса Александра, смирившись с неизбежным, не возражала против приглашения очередной пассии принца в Мальборо-Хаус.
Молчание длилось. Наконец принц снова откашлялся и произнес: