— Сделай глубокий вдох…
И я делаю глубокий вдох.
— Следи за движениями маятника…
И я слежу за движениями памятника.
— Ощути, как ты уплываешь…
И я чувствую, как уплываю.
Веки падают.
Темно, но все же светло.
Но — подождите.
Где это я?
«Наконец-то», — думает Малин, когда замечает, как Юсефин Давидссон погружается в себя, подчиняясь командам Вивеки.
Вопросы она написала на бумажке: Вивека несколько раз повторила, что она, и только она, будет разговаривать с Юсефин во время сеанса. Иначе все осложнится: это ведь не как обычная беседа в состоянии бодрствования, здесь надо следовать за образами и словами, а не за контекстом.
Вивека кладет маятник на стол.
Звук машин, проезжающих по улице Дроттнинггатан, проникает в комнату.
«Можно слышать нас всех пятерых, наше дыхание, — думает Малин. — Мы дышим как один человек».
Лицо Зака бесстрастно: Малин знает, что он очень скептически относится к этой идее, хотя теперь, когда они уже здесь, никогда в этом не признается.
Вивека берет бумажку с вопросами с верхней полки книжного шкафа.
— Юсефин, ты слышишь меня? Я хочу задать тебе несколько вопросов. Ты готова мне ответить?
Белая комната без единого звука.
Чужой голос, мой собственный.
— Задавай вопросы, если ты так хочешь.
— Я буду задавать вопросы.
— Я устала, я хочу спать.
— Парк Тредгордсфёренинген, — говорит незнакомый голос, и из дыры в стене начинает проникать ясный ровный свет, окна становятся черными и исчезают.
— Я проснулась там.
— Что случилось до того, как ты проснулась?
— Я спала. До того я была в кино.
Свет исчезает, комната становится серой, и ко мне движется черный силуэт — волк, или собака, или заяц, или человек. Но какой человек будет ходить на четырех ногах?
— Уберите собаку.
— Собака заставила тебя заснуть?
— Ее уже нет.
— Кто укладывал тебя спать?
— Мама.
Комната снова белая, я одна, а под потолком висят складские полки, как гигантские лампы. Я вижу саму себя спящей, кто-то похлопывает меня по спине, стоит запах бассейна, сухого летнего утра.
— Руки.
— Уложили тебя спать?
— Да.
— Руки мужчины или женщины?
— Не знаю.
— Ты помнишь, как начался тот вечер?
Стены комнаты исчезают, я вижу себя на велосипеде, едущей через лесок, по асфальтовой дорожке, через лес в Рюде в сторону города, но я не знаю, почему я поехала этой дорогой, зачем?
— Я шла по лесу.
— Какому лесу?
— Неправильному лесу.
— Зачем?
Неприятный чужой голос, женский голос, очень старый.
— Почему это был неправильный лес?
— Что-то следило за мной.
— Что было в лесу?
— Что-то.
Какой это лес?
Какая-то сила тащит меня вниз, есть только я, и я засыпаю, просыпаюсь от звуков движущейся машины.