— Разумеется, — кивнул барон. — Хотя должен признаться, сам я его никогда не пробовал.
— Сегодня вы впервые его попробуете, сегодня на борту «Русалки» я даю первый прием, и сегодня среди моих гостей — самая красивая женщина в мире!
Услышав комплимент, Алоя смущенно потупила глаза и покраснела.
Подождав, пока стюарды наполнят бокалы гостей, лорд Нисдон, не желая оставаться в стороне, промолвил:
— Позвольте я тоже предложу тост! За «Русалку», за ее хозяина и за самую прелестную женщину, с которой не сравнится ни одна сирена морского царства!
Он выразительно посмотрел на Алою и поднял свой бокал. Девушка ответила ему улыбкой.
— Пьем до дна, господа! — добавил лорд Нисдон, полностью опорожнив бокал.
Русские, компаньоны барона, подхватили тост, и точно так же, как до этого водку, с удовольствием опрокинули в себя токайское вино.
— Замечательный тост, — сказала Алоя, маленькими глоточками потягивая напиток из своего бокала.
— Благодарю, — промолвил лорд Нисдон. — Я был уверен, что вам понравиться.
Он говорил таким превосходственным тоном, что Крейг невольно сжал кулаки. Чтобы сдержать нахлынувшие эмоции, он решил сменить тему и обратился к барону.
— Мсье барон, я давно хотел задать вам вопрос: почему здесь, в Монте-Карло, пришвартованы обе ваши яхты?
Барон заколебался, словно ища подходящее объяснение.
В это время один из русских неожиданно резко подался вперед и неуклюже опрокинул на белоснежную скатерть свою чашку с кофе.
Барон недовольно повернул голову в его сторону и резко сказал ему что-то по-русски. По его интонации и отдельным словам, Крейг понял, что барон отчитывает бедолагу за то, что тот перебрал со спиртным и теперь выставляет и себя и самого барона в отвратительном свете.
Пока барон говорил, второй русский, сидевший до этого спокойно, вдруг покачнулся и соскользнул под стол.
Барон от изумления и ярости даже не нашел, как прокомментировать случившееся. Едва он открыл рот, чтобы принести извинения, как Крейг перебил его:
— Не ругайте их барон. В их вино было подмешано снотворное. Они проспят часа три. Последствий не опасайтесь, возможно, они будут испытывать головную боль, но не более.
Барон выпрямился в своем кресле, неотрывно глядя на Крейга, и так сильно вцепился в подлокотники, что костяшки его пальцев сделались совсем белыми.
— Итак, раз два ваших, как вы изволили их представить, «Друга», больше не в состоянии принимать участие в нашей приятной беседе, возможно, нам следует пригласить еще одного вашего хорошего знакомого — мистера Рэндала Сара?
— Я протестую! Слышите, протестую! — взорвался барон.