Я завела шарманку о больной мамочке, к которой мне надо прямо сейчас заехать, но Макс грубо оборвал:
– Вот к ней я тебя сейчас и завезу. Ну, лезь в джип!
Пришлось подчиниться. Через секунду Макс прыгнул за руль и джип рванул с места.
– Не воображай, что если тебя отымел Роман Львович, то ты стала королевной. Как была шлюхой, так и осталась! Ему дала, значит, и мне дашь!
При этом его рука легла мне на коленку и полезла все выше и выше. С рефлексами я не смогла совладать – мой локоть немедленно врезался в диафрагму телохранителя. Тот, хватая ртом воздух, засопел, а потом, утробно завывая, схватил меня за волосы. Вернее, конечно, за парик, который и остался у него в руке. Секьюрити ошеломленно уставился на мою подлинную, коротко стриженную шевелюру, а также на края латексной маски, заметные на лбу и на затылке. А затем возопил:
– Черт, да ведь ты и не Алена вовсе! И волосы у тебя фальшивые! И рожа тоже фальшивая! Кто ты, на хрен, такая?
Да, я никогда не убивала непричастных людей во время выполнения заказа – за исключением тех случаев, когда мне грозила прямая и смертельная опасность. Хотя Макс, если уж на то пошло, не был непричастным, он являлся телохранителем жертвы…
Короткий рубящий удар ребром ладони по кадыку мужчины – и тот обмяк. Я перехватила руль, выдернула из руки секьюрити парик, кривовато нацепила его на голову, а затем, распахнув дверцу, выкатилась из джипа. Скорость была еще небольшая, но удар по асфальту все равно оказался чувствительным, куцая шубейка его не смягчила.
А через несколько мгновений никем более не управляемый джип врезался в бордюр. Перевернувшись, как кошка, я поднялась с асфальта, автоматически отметив, что вся измазалась в уличной грязи. Но это было делом второстепенным. Потому что к джипу спешили прочие телохранители.
Я скользнула в сторону и поняла, что попала в передрягу. С одной стороны, задание выполнено, с другой – вряд ли теперь избежать шума и гама. Значит, надо уходить по-английски, не прощаясь.
Недаром же я подготовила пути к отступлению. Пока телохранители пытались привести в чувство Макса, которому теперь никто помочь не мог, я завернула за дом и бросилась к заветной стройке, которую заприметила в первой половине дня. А позади уже раздавались разъяренные крики, кто-то велел «найти эту дрянь и пристрелить на месте». Речь шла, конечно же, обо мне.
Еще до того, как телохранители смогли локализировать меня, я оказалась на территории стройки, проскользнула мимо мини-экскаватора и приблизилась к огороженному канализационному люку – открытому, с металлической лестницей, что вела куда-то вниз, в подбрюшье столичной канализации.