Выяснив, что серийным убийцей является глава Центра детского здоровья, я заставила себя еще раз разложить все по полочкам. Может быть, я подозреваю в ужасных деяниях невинного человека? Вдруг я сошла с ума?
Но, перебрав скудные факты, имевшиеся в моем распоряжении, снова пришла к выводу, что права. Что не ошиблась. Что профессор Николай Платонович Винокур – маньяк.
Подозревать известного врача в серийных убийствах было примерно то же самое, что подозревать доброго доктора Айболита в педофилии и продаже наркотиков, Мальвину – в торговле собственным телом, а ослика Иа – в каннибализме. Потому что профессор Винокур был не просто фигурой легендарной, он был воплощением честного, доброго, бескорыстного медика. К тому же имеющего среди своих друзей сильных мира сего – представителей властных структур и тех, кого называют денежными мешками.
Именно это, как стало мне ясно, и было отличным прикрытием для убийцы. Как жена Цезаря, он был выше всяческих подозрений. Уж кто-кто, а я прекрасно знала, что именно это и становится великолепной ширмой при совершении самых мерзких преступлений.
Но как могла деятельность директора центра на пользу малоимущим, тяжело больным детям сочетаться с деяниями кровожадного серийного убийцы? Я вспомнила холодильник в подвале особняка маньяка, а в нем – человеческую голову и изъятые внутренние органы. И морозильный шкаф, забитый изуродованными телами. Не может же святой оказаться бесом!
Да нет, может. Потому что святость его не настоящая, а фальшивая. Наигранная. Служащая в качестве прикрытия. Не исключено, что профессор Винокур – виртуозный хирург. Но одновременно – жестокий маньяк. Одно другого не исключает.
Только теперь мне стали понятны слова Светочки. Она уверяла, что маньяк навестил ее, но в другом обличье. Конечно, навестил – я же сама видела руководителя центра, выходившего из отделения, в котором лежала девочка. Вероятно, он побывал и у нее.
А еще смех! Мне ведь показалось в коридоре клиники, что до меня донесся смех маньяка. Только я сразу внушила себе, что у меня слуховая галлюцинация. Нет, никакая не галлюцинация, наверняка я и слышала смех маньяка – то есть профессора Винокура!
Смех, конечно, смехом, но доказательств-то в моем распоряжении практически не было. Потому что меня самой как бы не существовало. О том, что я причастна к этой истории, знали только сам маньяк и я.
Решение пришло моментально, мне стало понятно, что следует сделать. Новый заказ может подождать. Как, впрочем, и новая фотосессия. Сначала нужно разрешить эту проблему. Причем радикальным способом. То есть убить профессора Винокура.