Потому что вечером того же дня меня освободили – но вовсе не для того, чтобы я смогла влиться в коллектив. Со мной пожелал побеседовать прибывший следователь. Оказалось, что Морковка все же видела меня и даже опознала, несмотря на то, что было еще темно.
Естественно, я все отрицала, упирая на то, что всю ночь провела в карцере – это было великолепным алиби. А затем ловко, как мне казалось, свела разговор к тому, что сама Морковка делала в столь ранний час в сарае, и, изображая из себя туповатую особу, подбросила следователю мысль: не может ли сама Морковка быть причастной к исчезновению Автогена.
– Ведь говорят, что у нее был роман с Геннадием Януарьевичем. Но в то же время и с нашим новым завхозом. Директор очень ревновал ее…
– Кто это говорит? – навострил уши следователь, но я только развела руками.
В этот момент в кабинет вошел один из милиционеров и сообщил:
– В кабинете нашли следы крови, причем там была целая лужа. А также обнаружили кровяные разводы в туалете – кто-то вылил в унитаз воду, смешанную с кровью, но забыл смыть.
Я похолодела. А ведь еще казалось, что мы все предусмотрели! И как мы могли допустить такую оплошность?
Видимо, я все же непроизвольно выдала себя, потому что следователь всмотрелся в мое лицо и быстро спросил:
– Вы имеете к этому отношение?
– Нет, что вы! – заверила я его. – Ведь все время я находилась в карцере. И к тому же спала.
Мне было дозволено покинуть кабинет, в котором происходил допрос, и пройти к себе в спальню. Исчезновение Автогена вызвало очень большой переполох, как, впрочем, и исчезновение денег из сейфа. Но особенно ужасным было обнаружение кровяных разводов в туалете.
Мы с Тоней обменялись всего несколькими фразами о том, что нам надо делать, как в коридоре возникла Морковка. Глаза у нее были заплаканные, женщина, злобно зыркнув на нас, быстрым шагом прошла мимо.
– А куда ты дела тряпки? – спросила я у Тони. И та убитым тоном ответила:
– Выбросила в мусорку.
Мы быстро прошли по коридору, попали в соседний корпус, откуда из окна можно было увидеть мусорные контейнеры. Но было уже поздно – около них суетились милиционеры, а на земле лежали тряпки, на которых были отчетливо видны кровавые пятна.
– Это еще ничего не доказывает, – прошептала Тоня, в голосе которой я уловила панику. – Откуда они могут знать, что на них кровь Автогена? И вообще, нет тела – нет и убийства. Ты сама так сказала!
Да, сказала, вычитав фразу в каком-то детективе, завалявшемся в детдомовской библиотеке.
В этот момент один из милиционеров поднял голову и уставился прямо на нас, наблюдавших за ним и его коллегами из окна.