— Попрошу тебя об услуге, Джин.
— Еще об одной?
— В последний раз, честное слово. Договорись, чтобы тебя немедленно поставили в известность, если проявится телефон Кэйти Мерон, и будь готова немедленно со мной связаться. А если уговоришь своего знакомого, чтобы он поглядывал и за телефоном Тома Мерона, то еще лучше.
— Это уже две услуги.
— Ну, последние две. Постарайся, ладно? В следующий раз, как пойдем куда-нибудь, с меня выпивка.
— Знаете, — сказала Джин, — я бы выпивке предпочла узнать, какое отношение Мероны имеют к самоубийству лорда главного судьи.
Мы все бы предпочли, подумал Болт, нажимая клавишу отбоя.
Деревня Хэмблден, примостившаяся на краю Чилтернских холмов, имеет классический для английской деревни вид и потому не раз использовалась в качестве декорации для фильмов и телепрограмм. Я и сам видел некоторые из них. В центре деревни располагается небольшая симпатичная площадь с церковью четырнадцатого века, магазинчиком и лавкой мясника; на углу паб под вывеской «Охотник и олень». Все здесь дышит стариной, каждый дом по-своему затейлив и красив, несколько даже крыты соломой.
В восемь часов тринадцать минут мы остановились на краю дороги, прямо напротив телефонной будки. Я вышел из машины, даже не взглянув на жену, и вошел в будку. Воздух внутри был слегка спертый — но зато не воняло мочой, как во всех телефонных будках Лондона. Вероятно, здесь им предпочитали туалеты.
Холодея всем телом, я застыл перед телефоном и следил за секундной стрелкой на своих часах. Она сделала полный круг и пошла дальше. Восемь четырнадцать. Осталась минута. Я благодарил Бога, что Кэйти оказалась таким лихим водителем, — и все же не мог избавиться от мысли, что мы опоздали. Мои дети, мои драгоценные крошки могли быть уже мертвы. Для меня они всё, для похитителей — всего лишь временное неудобство и инструмент ведения переговоров. А все потому, что друг и жена меня предали. Мне наплевать, что там спрятано в камере хранения на вокзале Кингс-Кросс. Мне оно не нужно. Все, чего я хочу, — это вернуться в прошлое, когда наш с Кэйти брак был крепким, а мир вокруг нас не сходил с ума; когда мои дети счастливо смеялись. Но секундная стрелка неумолимо двигалась по кругу, я понял: что бы ни произошло сейчас, прошлого уже не вернуть, а наше будущее может оказаться очень непродолжительным и страшным.
Телефон издал пронзительную трель, испугав меня. Я украдкой взглянул на Кэйти. Она пристально смотрела на меня сквозь ветровое стекло, на ее лице застыла маска страдания. За последний час она постарела на десять лет. Я поднял трубку. В горле пересохло, и, когда я заговорил, мой голос был хриплым.