— Именно так! — подтвердил Перегрин. — Его игра привела меня в ужас.
— Что же он делал?
— Суммы, которые он ставил, казались мне просто астрономическими, хотя для остальных игроков это были общепринятые ставки.
— Почему же он не хотел тебя слушать? — в ужасе вскричала Неома.
— Не думаю, что он вообще слышал то, что я говорил, тем более я перешел на шепот. Я не хотел, чтобы кто-нибудь за столом узнал, что он блефует.
— Сколько же он проиграл? — спросила Неома, предвидя печальный конец.
— Он выиграл!
— Выиграл? — изумилась Неома.
— Сначала все происходило, словно в сказке: ему везло и везло, он постоянно выигрывал.
— Вот это да! — облегченно вздохнула Неома.
— Я с трудом верил, что все это не сон, — говорил Перегрин, — но было ясно, что надо вовремя увести Чарльза из клуба, пока он не начал проигрывать.
— Конечно, так было бы разумно.
— Но, поняв, что мое шептание ни к чему не приведет, — продолжал Перегрин, — я просто сказал громко:
«Не забывай, Чарльз, в полночь у нас назначено свидание. Если ты не остановишься сейчас, мы опоздаем».
Неома одобрительно посмотрела на брата, а он продолжал:
— Но Чарльз вел себя так, как будто меня не слышал. Он отмахнулся от меня, и я понял, что я ничего не смогу сделать и не заставлю его покинуть карточный стол. Чарльз был намного пьянее, чем я предполагал.
Неома с нетерпением ждала конца истории, она чувствовала, что все закончилось печально.
— Через некоторое время Чарльз стал проигрывать.
Был момент, когда перед ним лежало девять или даже десять тысяч фунтов, но вскоре эта сумма стала уменьшаться. Я умолял его: «Пойдем, Чарльз. Нам пора уходить» Но у него был такой безумный взгляд, какой бывает у заядлых игроков, когда, кроме карт, для них ничего уже не существует вокруг.
— Неужели… он все проиграл? — осмелилась спросить Неома.
— Произошло нечто более неприятное, — ответил Перегрин. — Когда у него осталось четыре тысячи фунтов, игрок, сидевший напротив, объявил более высокую ставку против ставки Чарльза. Я сначала не знал, кто этот человек. Но потом выяснилось, что это был не кто иной, как маркиз Роузит.
— А кто он такой? — спросила Неома.
— Это один из самых страшных людей, которых мне когда-либо приходилось встречать, — ответил Перегрин, — но о нем я расскажу тебе позже.
— Конечно, конечно! Что же было потом? — умоляла она.
— Я слышал, как со всех сторон начались торги, называли более высокие ставки. Вдруг Чарльз остановил торги, карты были открыты, и оказалось, что он проиграл!
— О, Перегрин, какой ужас!
— Чарльз чуть не упал со стула, когда маркиз вдруг сказал: «Думаю, сэр Чарльз, вы должны мне теперь шесть тысяч фунтов!»