Чаны с дымящейся смолой одновременно опрокинулись вниз, щедро окатив цепляющихся за шатающиеся лестницы солдат, раздались первые крики боли ошпаренных, но это было лишь начало — следом полетели зажженные факелы. Горячая смола мгновенно вспыхнула, и объятые пламенем фигуры, вереща от невыносимой боли, полетели вниз, суматошно размахивая руками и роняя оружие. Вот так. К моему удовлетворению, большая часть лестниц занялась огнем. Теперь по ним не подняться.
Не давая противнику оправиться, из бойниц показались арбалетчики и, дав прицельный залп, основательно проредили ряды атакующих у подножья стены. Тем временем подоспели чаны с кипятком, и бурлящая вода щедрым дождем пролилась на головы несчастных, заставив их взвыть от безумной боли и отступить.
Раздавшиеся за спиной вопли заставили меня резко обернуться. Представшее перед глазами зрелище заставило меня похолодеть. Ван Корлис оказался гораздо хитрее, чем я предполагал, — еще один отряд неожиданно атаковал крепость с третьей стороны, застав нас врасплох. Враг прорвался. Сразу нескольким лестницам удалось зацепиться за край стены. Первые враги уже были на стене и сейчас ожесточенно обороняли лестницы, не позволяя моим людям подойти ближе и давая подмоге шанс подняться.
Покинув наблюдательную башню, я со всех ног помчался туда, на ходу доставая меч из ножен. В свое время я потратил много усилий, чтобы научиться обнажать клинок за несколько ударов сердца. Ладонь привычно хлопнула по потертой рукояти двуручника, тело заученно наклонилось вперед и в сторону одновременно, со звонким щелчком ножны раскрываются, волнообразное лезвие летит вверх — и оружие уже у меня в руке. Само ощущение тяжести меча вселяло в меня чувство уверенности.
Верный Гримсхольд за долгие годы еще ни разу не подвел меня, десятки кровопролитных сражений не оставили на нем даже царапины.
Перехватив рукоять обеими руками, я исторг из себя яростный рык и, воздев меч, обрушил его на первые ряды вражеских солдат. Лезвие тускло блеснуло в лучах утреннего солнца и глубоко вошло в шею бородатого наемника, с легкостью прорубив кольчужный ворот. Резким поворотом меча я расширил рану и выдернул оружие. Почти отрубленная голова бессильно упала назад, за плечи, повиснув на оставшихся жилах. В воздух хлестнул фонтан крови, густо окропив рядом стоящих. Пересохшие рты людей исторгли крик — мои люди ликовали, а враг трепетал. Их поразила не смерть товарища, а мой меч, нанесший смертельную рану.
Следующий удар я направил вниз, и меч глубоко вошел в живот следующего врага, пробив кирасу. Зная, что меня надежно прикрывают с боков и тыла, на этот раз я не стал вытаскивать меч, а постарался протолкнуть его еще глубже, и лезвие двуручника на три ладони вышло из спины смертельно раненного и хрипящего человека.