С первой встречи с нею она показалась ему удивительно красивой. Он не видел волос подобного цвета ни у одной из женщин, а ее маленькое заостренное личико с огромными голубыми глазами казалось чрезвычайно прелестным даже на фоне красавиц, посещавших Карлтон-хауз.
Но обстоятельства, при которых они встретились, заставили его предположить, что она — умелая актриса, хорошо усвоившая роль, которую должна сыграть, и что производимое ею впечатление невинности было намеренно подчеркнуто тем, как она была одета.
И даже теперь, слушая ее, маркиз не был уверен в том, что его все еще не обманывают, а он может оказаться глупцом, доверившись этому.
Однако каждое слово Аспазии казалось искренним.
Наблюдая за нею, он видел, что ее страх, очевидно, является неподдельным, а ее взгляд, который она так умоляюще обращала на него, был действительно невинным и смущенным.
Завершая свой рассказ, она сказала;
— В Малом Медлоке ходили странные.., слухи, но никто там.., не представляет, какие.., порочные вещи здесь.., происходят.
— О чем еще они говорят? — спросил маркиз.
— О том, что происходит в других частях имения, — ответила Аспазия, — но я не хотела бы говорить вам об этом.
Маркиз не настаивал. Он лишь спросил:
— И что же вы собираетесь теперь делать?
— Я хочу отправиться домой… Я хочу уйти отсюда и никогда не возвращаться.., никогда! Никогда!
— Если вы уйдете так скоро, — заметил маркиз, — герцогиня подумает, что вы не исполнили вашу часть договора.
Наступило молчание, и затем Аспазия тихим голосом, вновь полным страха, сказала:
— В-вы полагаете.., если я не останусь здесь с вами.., она заставит дядю Теофила уехать через месяц?
— Скорее всего так, — сказал маркиз.
— Но.., я не могу.., вы не.., понимаете.., я не могу остаться.
Маркиз понял, что лишь ценой огромного усилия воли она не вскочила на ноги, и что она вновь напугана до такой степени, что с отчаянием думает о необходимости выброситься в окно, чтобы спастись от него.
Он не знал, каким образом проник в эти ее мысли.
Может быть, думал он, причина этого — в ее глазах, прозрачных, как чистый ручей, а может быть, он с нею становится более восприимчивым к чувствам, чем обычно, когда имеет дело с другими людьми.
— Я обещаю вам одно, — сказал он. — Я не сделаю ничего, чего вы не пожелаете.
Говоря это, он ощущал, как исчезают страхи Аспазии, подобно утихающим волнам штормового моря, и спустя секунду она спросила:
— Вы говорите.., правду? Вы.., не.., дотронетесь до меня?
— Нет, если только вы не попросите меня сделать это, — сказал маркиз с улыбкой, — и поскольку это очень невероятно, нет смысла говорить об этом более.