Будучи все же настойчивым в желании снова услышать ее голос, граф сказал:
— Я задал вам вопрос.
— Я… вынуждена работать… милорд.
Ее голос по-прежнему звучал музыкально, однако в интонации слышалось пожелание не лезть не в свое дело.
Граф наконец отсчитал нужную сумму, однако отдавать деньги не спешил.
— Должно быть, это невесело, — сказал он, — тратить свою жизнь, наряжая и украшая других.
Лишь на мгновение уголки ее губ вздрогнули, и ему показалось, в глубине ее глаз вспыхнул огонек, будто бы она без слов дала ему понять, что для многих женщин, кто бы ни старался их приукрасить и как бы много они за это ни платили, подобная задача все равно оставалась непосильной.
Графу было странно осознавать, что он может читать мысли девушки, хотя она и не произнесла ни слова.
Модистка стояла в ожидании денег и, давая понять, что граф чересчур медлит с оплатой, протянула руку.
Ее миниатюрная рука была правильной формы, с длинными тонкими пальцами, и, как отметил граф, на ней не было кольца.
— Благодарю вас, милорд.
Она торопила его, едва не требуя денег, и граф, понимая, что от него ждут ответ, сказал:
— Вот сумма, указанная в чеке, а эта гинея лично для вас.
Девушка резко подняла глаза, и граф заметил в них вспышку гнева.
В первую секунду он подумал, что она откажется принять чаевые. Но девушка, словно обдумав собственное положение, просто произнесла тоном, в котором слышалась нарочитая деликатность:
— Спасибо… милорд. Я… конечно… благодарна…
Она присела в реверансе, взяла деньги из его руки и развернулась, излишне резко одернув платье.
Затем она собрала коробки и вышла из комнаты, не сказав никому ни слова, даже своей клиентке.
Тэлия вышла из задней двери шляпного магазина миссис Бертон и огляделась. В конце улицы виднелась какая-то фигура.
Она поспешила к ожидавшей ее пожилой женщине, одетой как служанка из хорошего дома, и та, завидев ее, улыбнулась.
— Прости, Анна, что заставила тебя ждать, — сказала Тэлия, — но в последний момент потребовалось запаковать уйму коробок. Слава Богу, их хотя бы не потребовалось разносить!
— Как бы то ни было, такая лакейская работа не для вас! — сварливо произнесла Анна.
Тэлия рассмеялась:
— Сама знаешь, нищим выбирать не приходится, и, в конце концов, у меня был замечательный день! Не буду ничего говорить, пока не увижу маму. Как она?
— Как всегда, — ответила Анна. — Считает дни до возвращения вашего отца и ждет письма, которое никогда не придет!
Голос Анны снова зазвучал строго, и Тэлия знала отчего.
Ее мать была единственным человеком, кого Анна боготворила.