Будто я одна в нашем домике в Желтой деревне, жду возвращения Ревеса. Уже поздно, я засыпаю почему-то в дальней комнате и ближе к рассвету вдруг просыпаюсь в тоске. Обхожу дом – Рэ все еще не вернулся. Звоню – телефон отключен. И мне вдруг становится дьявольски одиноко, и я думаю:, горело бы оно все огнем, весь этот дом, в котором я сижу одна, без него. Такое очень живое и страшное чувство, от которого вздрагиваю в постели.
К чему все это?.. Я хочу домой. Я хочу к тебе.
Последние годы я жила, словно стремясь доказать тому, кто от меня когда-то отказался, что снова могу стать счастливой. Я не была зациклена на этом желании. Скорее, оно проявлялось как-то подсознательно и проживало вместе со мной каждый день: просыпалось, выходило на улицу, садилось на диету и флиртовало тоже вместе со мной. Я носила его в себе, и каждый раз, когда происходили какие-либо приятные и радостные события, я заглядывала в себя, смотрела в глаза этому желанию и, улыбаясь, торжественно говорила: «Смотри, у меня получается, я могу быть счастливой без него».
Порою мне хотелось позвонить нашим общим друзьям, чтобы услышать, что у него дела не очень – проблемы на работе, плохое настроение, или про то, что он снова ушел в себя, редко с кем видится и даже располнел. Узнать об этих неприятных событиях в его жизни, вслух высказать сожаление, а про себя сказать: «Это все из-за того, что ты от меня отказался!» Хотела ли я расплаты, возмездия или наказания? Чего больше, сама не знаю. Но на одной полке с этим желанием мести была большая любовь к нему. Лучшая месть – разлюбить его, но не получалось.
Я пыталась договориться с сердцем, объяснить ему: мол, хватит мучить меня – ну не получилось, ну не сошлось, с кем не бывает. Отпусти же его! Не изводи меня, перестань напоминать о нем. Больно ведь. Пойми же наконец, что оттого, что он всегда внутри, мне легче не становится – он мне нужен рядом. Определись же наконец: то ты хочешь его забыть, то всегда помнить. Долгие просьбы, почти молилась на коленях, но это соревнование моей собственной жизни с жизнью без него продолжалось.
Как это жалко, наверное, смотрится – когда женщина живет мужчиной, которого нет рядом. Кстати, со стороны это замечают только женщины – мы же все из одного батальона, хоть и ненавидим, когда нас сравнивают друг с другом. «Я другая, исключение, у меня все по-другому было». Слова на публику, а за ними молчаливое смирение, у всех одни бабские тревоги и сомнения. И часто совет той, кто уже давно прошел твоей дорогой и завернул в переулок смирения, заставляет содрогнуться и вытереть слезы.