Молодой княгине Дашковой немедленно нужно было убедиться, что сие ложь. Она не помнила, как убедила повитуху себя сопровождать, как добралась до дома Новосильцевой… И лишь только бросила взгляд на супруга, лежавшего в постели и делавшего неверные движения руками и ногами, лишь только увидела эти блуждающие, кровью налитые глаза, как поняла тем внутренним прозрением, которое дается женщинам, стоящим на пороге смерти (а она в то мгновение истинно была на пороге смерти от истощения нравственных и физических сил!): все ложь, все бред! Ничего не случилось дурного с Екатериною, она по-прежнему остается ангелом чистоты и идеалом фантазии, ее можно обожать с прежней нежностью, их с Катериной Романовной дружба нечистыммужским началом не запятнана!
Конечно, на ее бедную голову обрушились громы и молнии свекрови и мужа. Этот глупец возомнил, будто жена тревожилась о его здоровье! Катерина Романовна, несмотря на молодость, была достаточно умна, чтобы знать: мужчинами легко управлять с помощью их собственных заблуждений, а потому князя Михаила не разубеждала. Лежала в постели, отдыхая после родов, и продолжала воображать себе ту книгу, которую когда-нибудь напишет, — историю собственной жизни, и потихоньку хихикала, представляя, как умилит будущих читателей, изображая свою пылкую страсть к супругу…
«Не надо забывать, что для меня разлука с молодым мужем была верхом несчастья тем более, что я легко увлекалась всем и с трудом могла управлять своим чувством, живым и пылким от природы… Если только не увижу князя своими собственными глазами, то не переживу своих сомнений о его несчастье!» — вот что она напишет в книге. И все прочее в этом же роде.
А также она напишет, что охотно предавалась бы радостям простой сельской жизни в обществе только лишь обожаемого супруга и деточек, да вот беда — надобно ехать в Петербург, который никогда не казался ей хорош, мил и роскошен, а все в нем было одушевлено только ее, княгини Дашковой, собственной мыслью — о великой княгине Екатерине! Впрочем, нет. Таких интимностей допускать не стоит. О трепете сердца следует писать осторожно…
Катерина Романовна была безумно рада предстоящему переезду в Петербург. Она не сомневалась — она знала доподлинно, что великая княгиня несчастна в супружестве, а значит, нуждается в помощи Катерины Дашковой!
Вот откуда взялось это убеждение: среди Воронцовых и Дашковых Елизавета Романовна, фаворитка великого князя Петра Федоровича, с каждым днем пользовалась все большим уважением. Поскольку императрица Елизавета Петровна тяжело болела и вот-вот должна была отойти в мир иной, и никто не знал, какими переменами окажется чревато новое царствование (причудливый нрав наследника был хорошо известен!), рассчитывать приходилось только на любовницу будущего государя. Ходили уже слухи, будто Петр не скрывает отвращения к жене, намерен отправить ее в монастырь, заменив фавориткою, даже обвенчавшись с Воронцовой… Все, даже дядюшка-канцлер, искали теперь ее благосклонности. Все, кроме Катерины Романовны, которая сестрицу ненавидела именно из-за ее искренней одержимости этими животными —