— Валентина, — серьезно произнес он, — немедленно выбрось эту глупейшую затею из головы. Меня поражает, как подобная нелепость вообще могла прийти тебе на ум. Подумай о своем образовании. Подумай о музыкальных занятиях. Ты хоть представляешь, во сколько это нам обошлось?
Он расхаживал перед ней, хлопая полами сюртука. Ей захотелось протянуть руку и пригладить их, успокоить отца.
— Пожалуйста, папа, попытайся понять меня. Я говорю на четырех языках, я играю на фортепиано и умею красиво ходить. Но зачем мне все это?
— Чтобы выйти замуж. Для этого и воспитывают барышень.
— Извини, папа, но я уже сказала. Я не хочу выходить замуж.
Полный отчаяния вздох матери она не могла вынести. Валентина повернулась лицом к роялю, к родителям спиной и подняла крышку. Пальцы сами подобрали мягкий аккорд. Потом еще один, и, как всегда, звуки музыки успокоили ее. Дрожь в груди поутихла. Она сыграла отрывок из Шопена, и вдруг ей представился огненноволосый Викинг. За спиной девушки прекратилось всякое движение. Должно быть, родители обменялись взглядами.
— Ты прекрасно играешь, Валентина.
— Спасибо, мама.
— Любой муж гордился бы, если бы после обеда ты могла развлечь его гостей чем-нибудь из Бетховена или Чайковского.
Валентина оторвала руки от клавиатуры и сжала пальцы.
— Я хочу стать санитаркой, — негромко и спокойно произнесла она. — Я хочу ухаживать за Катей. Соня не останется с нами на всю жизнь.
Вздох пролетел по комнате, и неожиданно высокая темная фигура отца оказалась прямо за ней. Его рука погладила ее по волосам и опустилась на плечо. Валентина замерла. Впервые за полгода, прошедшие с того дня, когда в Тесово взорвалась бомба, отец прикоснулся к ней. Она боялась, что теперь, если у нее дрогнет хотя бы мускул, он не сделает этого еще полгода.
— Валентина, дорогая моя девочка, послушай меня. Ты же знаешь, я хочу тебе только добра. Быть санитаркой — жалкое занятие. В санитарки идут алкоголички и шлюхи. Приличной барышне не пристало заниматься этим делом.
— Прислушайся к словам отца, — мягко подхватила мать.
— У них бывают вши, различные болезни. — Отец произнес слово «болезни» так, будто подразумевал не просто оспу или брюшной тиф.
— Но сестра Соня не алкоголичка и не шлюха, — заметила Валентина. — И болезней у нее никаких нет. Она — уважаемая женщина.
Отцовские пальцы сжались сильнее на ее плече, и ей показалось, что в эту секунду ему бы хотелось сжимать ей не плечо, а мозг.
— Ты можешь помочь Кате другим способом, — сказал он.
— Как?
— Это несложно.
— О чем ты говоришь, папа? Что я могу для нее сделать?