— А чем вы занимаетесь? — спросила она. — Кроме того, что ходите на концерты и носитесь, как сумасшедший, на санях?
Он рассмеялся, и смех его разлетелся эхом по бескрайней ночной тиши. Они выехали за город и остановились на лесной опушке, где снег лежал перед ними гладкой серебристой скатертью, а сзади доносился шепот сгрудившихся темной армией деревьев.
— К вашему сведению, я тогда не ушел с концерта. Государь велел мне заняться работой. А что касается саней, да, я люблю прокатиться с ветерком. — Он придвинулся чуть ближе, и она увидела, как дыхание срывается с его губ клубами в морозный воздух.
— Так чем вы занимаетесь? — снова спросила она.
— Я инженер.
— Инженер? То есть вы создаете разные вещи?
— Да, вы правы. Я создаю разные вещи.
По его голосу она поняла, что он улыбнулся. Он смеялся над ней. Она оторвалась от спинки сиденья и села ровно, отчего Йенсу пришлось немного развернуться. Теперь ей было видно его лицо.
— Что же это за вещи?
— Туннели.
— Туннели? Какие туннели?
— Для канализационных труб, дренажные… Бывало, прокладывал туннели через скалы. Железнодорожные туннели.
Это ее так захватило, что она даже не нашла что сказать. Никогда еще ей не приходилось встречаться с людьми, которые занимались чем-то созидательным.
— А когда нечем заняться, я развлекаюсь тем, что собираю разные моторы, — добавил он. — Люблю, знаете, возиться с металлом.
Глядя на его серебристое лицо, она дивилась тому, как легко эти слова слетают с его уст. «Бывало, прокладывал туннели через скалы». Такие простые слова — и такое великое дело. Ей вдруг захотелось закричать от зависти. Сию же секунду, прямо здесь, ночью, под этой холодной безжалостной луной, броситься в снег и завыть.
Но вместо этого она сказала лишь:
— Как интересно.
Но он, должно быть, расслышал что-то в ее голосе или увидел что-то в ней, потому что замолчал и стал внимательно всматриваться в ее лицо. Пока он молчал, лошадь подняла голову и повернула уши в сторону черной полосы леса.
— Играть на фортепиано так, как играете вы, — это редкостный дар, — негромко произнес он. — Вы так молоды, но в игру вкладываете все сердце и всю душу, это заметно.
Она отвернулась.
— Наверняка вы тяжело трудились, чтобы научиться так играть.
— Это не труд. Не настоящий труд. Не то что строительство туннелей.
— Валентина. — Он прикоснулся к ее руке. Ее руки оставались внутри меховой муфты, а его рука в перчатке была снаружи, поэтому прикосновения как такового не произошло, и все же она почувствовала движение и повернулась к нему лицом. — Валентина, как вы считаете, что приносит людям больше удовольствия? Туннели? Или музыка, которая наполняет сердце радостью, заставляя его петь? Бетховен или Брюнель?