Она глотнула и ощутила боль, которая, однако, была не такой мучительной, как прошлой ночью, когда ей пришлось выпить ту противную микстуру.
Кто-то подошел к кровати, и Сирилла поняла, что в комнате она не одна. Подняв глаза, она увидела Мари.
- Вы проснулись, мадам, - проговорила девушка. - Доктор велел мне дать вам выпить вот это лекарство, как только вы проснетесь. Он сказал, что оно снимет боль в горле.
Не дожидаясь ее ответа, Мари протянула ей стакан. Поддерживая Сириллу за плечи, она помогла ей сесть.
Пригубив микстуру, Сирилла обнаружила, что она не так противна, как то лекарство, которое ей пришлось пить вчера.
Ей показалось, что она различила вкус меда и глицерина, и вспомнила, что этим ее поила мама в детстве, когда у нее болело горло.
Мари бережно опустила Сириллу на подушки и спросила:
- Мадам, может быть, вам что-либо нужно?
Ничего не говорите, только укажите рукой - я пойму.
Сирилла указала на шторы, и Мари тут же их раздвинула. В комнату хлынул поток света, и Сирилла огляделась.
Это спальня герцога! Она подумала, что убранство его комнаты отражает его характер. И она в его постели!
При этой мысли по ее телу прошла волна трепета, но она сразу же напомнила себе, что герцог уложил ее сюда только потому, что понимал, как ей будет неприятно проснуться в комнате, где произошло убийство.
151 Она была счастлива, что Астрид убит. Теперь герцог в безопасности. Только сейчас Сирилла осознала, как боялась за него.
Ей показалось странным, что Астрид вдруг решил задушить ее. И ее постигла бы точно такая же участь, что и Зивану.
Первое преступление разбило герцогу сердце и заставило его посвятить свою жизнь женщине, которую он любил и продолжал любить все эти годы.
Но ее смерть, думала Сирилла, не вызвала бы у герцога такого сильного потрясения, вряд ли он стал бы так сильно переживать, если бы она погибла от руки человека, которого герцог ненавидел и который угрожал его жизни.
Астрид мертв, сказала себе Сирилла, но Зивана все еще жива. Она пыталась не думать о запертой комнате наверху. Находясь в обществе герцога, Сирилла чувствовала себя счастливой и отгоняла от себя мысли о той женщине.
Но сейчас она не могла забыть, что Зивана все еще незримо присутствует в этом доме, что она все еще живет в памяти герцога.
И его сердце заперто от нее в том же Святилище, в которое есть доступ только ему.
Впервые в жизни Сирилла познала муки ревности - ревности, которая, казалось, пронзала ее подобно кинжалу и причиняла гораздо большие страдания, чем руки убийцы, оставившие следы на ее шее.