Она закрыла глаза.
Ладно.
Филибер Марке де ла Дурбельер попал в критическую ситуацию.
Он вспомнил о подвигах предков, но Конвент [10] 1793 года, взятие Шоле [11] , мужество Катлино [12] и доблесть Ларошжаклена [13] внезапно показались ему ничтожными…
Разгневанный ангел сидел теперь у него на плече со справочником баронессы Стафф [14] под мышкой и разглагольствовал, не закрывая рта: «Итак, Друг мой, вы очень собой довольны? Ах, наш доблестный рыцарь! Поздравляю… И что теперь? Что ты теперь будешь делать?» Филибер пребывал в полной растерянности. - Пить…- прошептала Камилла.
Ее спаситель ринулся на кухню, но там его поджидал второй брюзга - сидел на краю раковины, болтая ножками: «О да! Вперед, славный рыцарь! А как же дракон? Вы разве не собираетесь сразиться с драконом?» «Да заткнись ты!» - выпалил Филибер. И сам себе удивился, но на душе стало легче, и он с легким сердцем вернулся к постели больной. Оказывается, выругаться не так уж и трудно. Франк был прав. Взбодрившись и повеселев, он напоил ее и, собрав волю в кулак, раздел.
Сделать это оказалось нелегко, укутана она была как капуста. Сначала он снял с нее пальто, джинсовую куртку, потом один свитер, другой, водолазку и наконец что-то вроде рубашки с длинными рукавами. Так, сказал он себе, рубашку оставлять нельзя, она насквозь промокла… Ладно, тем хуже, я увижу ее… Ее… Лифчик… Ужас! Святые угодники! Она не носит лифчика! Он рывком натянул простыню ей на грудь. Хорошо… Так, теперь низ… С этим он справился спокойнее, он действовал на ощупь, под одеялом. Филибер изо всех сил потянул за джинсы. Благодарение Богу - трусики остались на месте!
- Камилла, вы сумеете сами принять душ?
Она ему не ответила.
Он обреченно покачал головой, отправился в ванную, налил в кувшин горячей воды, добавил несколько капель одеколона и вооружился махровой варежкой.
Мужайся, солдат!
Он отвернул простыню и начал обтирать ее - сначала робко, едва касаясь варежкой кожи, потом все смелее и энергичнее.
Он протер голову, шею, лицо, спину, подмышки и грудь - что поделаешь, надо, значит, надо, тем более что «это» и грудью-то можно было назвать с большой натяжкой! Живот и ноги. Со всем остальным - Бог свидетель! - она разберется сама… Он отжал варежку и положил ее Камилле на лоб.
Теперь ему понадобится аспирин… Он так сильно дернул на себя ящик кухонного буфета, что все его содержимое высыпалось на пол. Ч-ч-черт! Аспирин, аспирин…
Франк стоял в дверях, почесывая живот под майкой.
- Уй-я-я-я, - зевнул он, - что здесь творится? Что за бардак?
- Я ищу аспирин…