Легионеры, не очень церемонясь, выгнали всех из ратуши. И теперь эта кучка разодетых чиновников стояла как стадо баранов — боязливо поглядывая на меня. Я щелкнул пальцами. Из толпы вывели под конвоем бургомистра и поставили передо мной. Я молча смотрел на него, а он стоял и потел.
Тем временем на площадь начал стекаться народ. Поначалу очень боязливо. Но видя, что все стоят, никто не производит опасных телодвижений, потихоньку осмелели и стали придвигаться поближе. Любопытство — великая вещь. Площадь здоровая и вот когда собралось человек за пятьсот я и начал. Встав и сдвинув скатерть я, легко запрыгнул на стол, чтоб всем было хорошо видно и слышно, и начал свою речь.
Сначала я представился. Народ слегка прибалдел. Потом коротко обрисовал перспективы. Пообещал: «Закон, Порядок и Защиту». После чего потребовал привести мне десять одиноких стариков и старух. С учетом того, что старость тут начиналась от пятидесяти, это было не очень трудно. А когда я объявил, что ВСЕ дурацкие налоги отменяются — остается только десятая доля Императору. Я думал, меня затопчут от радости…
Дебильное средневековое налогообложение — это что-то. Я даже перечислять всю дурость навороченного тут не хочу.
— Но это — пряник! А есть ещё и кнут! Многие из вас захотят скрыть и эту малость. Попытаются обмануть своего щедрого сеньора, — я потыкал себя пальцем в грудь. — Так вот! Тому из вас — кто будет уличен в сокрытии налогов, на первый раз отрубят палец, — я оглядел толпу, народ несколько посмурнел. — Отрубят не только ему, но и его жене и его двум соседям или партнерам, которые не удержали его от столь необдуманного шага. Либо знали, но не сообщили властям! Сообщивший об укрытии налогов — освобождается от наказания. Облыжно обвинившему… — треть имущества в пользу обвиняемого и лишение пальца.
В толпе возник гул обсуждения. Недовольство выросло.
— Палец — это на первый раз! Во второй раз им — отрубят руку. В третий — голову. Так что быть честным в ваших же интересах. Более брать любые налоги запрещено. Плата за место на рынке, за землю, за пользование причалом — остается. Власть за церковные налоги — ответственности не несет. Это дело церкви и человека. Спорные моменты будет решать суд.
— Городской суд? — со злой иронией поинтересовался оборванец, стоящий в первых рядах.
— Да.
— Они нарешают! — зло бросил он.
— А вот это мы сейчас увидим.
Я указал рукой на стоящих стариков: — Подойдите.
Те подошли привычно поклонившись. Я закрыл глаза и «потянулся» чувствами к ним. С каждым разом это становилось делать все проще и привычней.