Судьи уселись за стол, и наступила мертвая тишина. Всем было жутко интересно.
— Итак, — начал я. — Бургомистр обвиняет нового начальника стражи в том, что он порочит власть. Так? — я обратился к бургомистру.
— Э-э… мне-э…, — начал тот. — Вы меня не так поняли…
— Рот закрой! Ты! Только что дословно сказал: «Порочит власть»!
— Насмешник, признаешь обвинение?
Тот, услышав это, приосанился, хотя в жутких обносках это выглядело довольно комично, собрался было дать ответ.
— Или может, хочешь выдвинуть встречное обвинение? — вкрадчиво предложил я.
Секунду подумав, тот решил — «помирать так с музыкой!». Что даже если жестокий розыгрыш — он отыграет свою роль до конца. Ну никак он не мог в глубине души поверить, что все это — правда. Что, наконец, пришла хоть какая-то справедливость. (Я все это ощущал). Но он решительно кивнул:
— Хочу!!! Я обвиняю Веншрада Покреуса — в расхищении и присвоении налогов, несправедливости…
В общем, много там чего. А в нем погиб оратор. Хотя может и не погиб. Вдохновившись моим молчанием, он заодно обвинил и всю городскую верхушку. Припомнив все их многочисленные прегрешения. Оттуда моментально раздались крики и ругань.
— Тишина в суде!
Но меня не захотели услышать.
— Малыш! — я махнул рукой. Раздались хлопки тазеров и дикие вопли от скорчившихся на земле фигур, с радостью приобщившихся к прелестям цивилизации… и тут же вкусивших от них полной мерой.
— В суде должна соблюдаться тишина! — веско произнес я и поощрительно замолчал…
— Всё? — спросил я, когда Зирг закончил свою обвинительную речь.
— Всё…
— Что скажете бургомистр?
— Ложь и наглая клевета! Я радел о благе города денно и нощно…
— Стоп! — перебил я его. — Насмешник, кто может подтвердить твои слова?
Нашлись в толпе свидетели. И рискнули высказаться. Видать сильно накипело. А может, как всегда надеялись на «доброго царя», которому продажные бояре не докладывают. И он не знает о страданиях простого народа…
«Да — брал. Да — утаивал. Да — не заботился…», — я посмотрел на судью и помощников, сидящих за столом с диким сумбуром в душе и растерянными лицами. На их глазах творилось неслыханное и небывалое.
— Итак, Ваша честь — каково ваше решение?
— Но я же не знаю, что положено по закону…
— А сейчас закон — это вы! Представьте, что на его месте находились бы вы. Каков был бы приговор?
Бывший горшечник, мрачно ухмыльнулся и произнес: — Известно какой… — повесили бы меня…
— Ну вот! А вы говорите — законов не знаете! Огласите приговор. Виновен или… не виновен.
Он уставился на меня силясь понять, чего хочу — я. Но моя каменная и совершенно равнодушная морда ничем не могла ему помочь.