Она влюбилась. Влюбилась безнадежно. И если бы сейчас он покинул ее, она не стала бы тешить себя иллюзией, что он думает и помнит о ней. Она никогда не вздрогнет, услышав звонок телефона, ее сердце не забьется в радостном ожидании встречи с любимым, потому что он никогда ей не позвонит и никогда не узнает, как она ждала хоть намека на взаимность.
После того, как Норман уснул, сжимая подушку и шепча во сне ее имя, Виктория спустилась вниз. Чтобы защитить дом от надвигающегося шторма, она проверила, хорошо ли закрыты все окна и двери. Покормив Макса, выпустила его и долго смотрела, как он носится по лужайке.
Макс любил холодную погоду и теперь наслаждался ею, преследуя в слабом лунном свете тени быстро летящих облаков. Его уши задорно развевались на ветру. Когда он, наконец, вернулся домой, свесив набок язык, глаза его горели азартом погони. Он плюхнулся на ковер и стал бить по нему хвостом, ведя своеобразный рассказ о своих маленьких приключениях.
Прошло уже несколько часов, а Виктория так и не могла уснуть.
Норман чуть шевельнулся и пробормотал во сне: Мэри. В его голосе слышалась скорбь, а лоб прорезали глубокие морщины.
— Ш-ш-ш. — Виктория погладила его по щеке и прошептала несколько ласковых слов.
— Не оставляй меня, — проговорил Норман.
Но она так и не поняла, к кому были обращены эти слова: к ней или к его умершей жене.
Будет ли он звать Викторию, когда память вернется к нему? Будет ли умолять ее остаться с ним, любить его? Или она станет для него мечтой, скрытой в туманном будущем? Заставит ли Нормана запах духов Виктории когда-нибудь повернуть голову в надежде увидеть ее? Может быть, глядя на ту, другую женщину, он вспомнит о загородном доме, о сером осеннем дне и о той, которая любила его. Но имя он не сможет назвать, а лицо ее будет являться только во сне. Внезапно Виктория вздрогнула: сильные руки сжали плечи, а губы прильнули к ее затылку.
— Я люблю тебя, — пробормотал он.
Чувствуя, что объятия не ослабевают, Виктория повернулась к Норману. Глаза его были открыты и ясны.
— Я тоже люблю тебя, — проговорила она.
— И ты боишься, что я забуду об этом?
— Да, — искренне призналась она.
— Никогда.
Он приблизил свои губы к ее губам. Поцелуй был долгим и горячим. Не просто поцелуй, обет. Норман склонил голову и сонно улыбнулся.
— Я слишком сильно люблю тебя, чтобы забыть. Без тебя у меня не останется ничего.
Его глаза закрылись, а пальцы соскользнули с плеч.
Реальная жизнь могла украсть у нее Нормана так же, как крадет сейчас сон. Утром она станет для него лишь неясным воспоминанием, и он только тряхнет головой, удивляясь своей мечте, сошедшей с экрана телевизионного шоу или с книжной обложки.