— Вам нравится политика, Лейси? — спросил я.
— Ну, в Вексфорде я слушатель поневоле.
— Думаю, вас не было в Вашингтоне, когда я работал в комитете с сенатором?
— Нет. Я была в школе в Швейцарии, — она повернулась к Джошу. — Знаете, в нашей семье Финн был просто легендой. Отец много раз рассказывал историю, когда Финн швырнул в него папку, — она рассмеялась. — Только вчера вечером он говорил, что был рад, что Финн не забивал в него гвозди.
— Это были трудные дни, — сказал я. — Слушания, которые мы проводили, или расследования, которыми мы руководили, были совсем непопулярными.
— Я знаю, — сказала она. — Я до сих пор со слезами вспоминаю, как читала редакторские статьи в газетах. Это было одной из причин, по которой я вернулась. Казалось, каждый, даже лидеры его собственной партии, были против его кандидатуры.
— Он ведь дважды терпел поражение, верно? — сказал Джош.
— Я никогда не забуду ту ночь в Чикаго. Это было ужасно…
Она мгновение колебалась.
— Надеюсь, этого никогда не случится с Келли.
Во мраке машины я видел, как она изучает Джоша.
— Вы примете предложение отца, да?
— Да, примем. Они сказали вам?
— Нет. Просто я решила, что «нет» вы могли бы сказать и по телефону.
— Келли сказал, что вы не в восторге от идеи.
— Они знают это. И знают, что я сделаю все, чтобы помочь Келли победить.
— Разве вам бы не хотелось видеть Келли президентом этой страны? — наполовину шутливо спросил Джош.
— Думаю, это было бы великолепно, но и ужасно. Не знаю, что это, но когда отец первый раз собрал нас и сказал… — мгновение она смотрела в окно на вспыхивающие огни проносящихся мимо машин. — Это звучит глупо, но я почувствовала, будто холодная рука коснулась моего сердца.
Лейси так произнесла эти слова, что я испытал потрясение. Другой темный инстинкт?
— Почему?
— Я не знаю, Финн… но в тот день, когда погиб мой муж, я сидела в патио и читала, как раз перед тем, как служанка подошла на звонок к двери. У меня появилось странное предчувствие. Я прошла в гостиную, а потом вошла служанка со священником и помощником мужа с раскопок… Тогда я узнала.
— Ну, мы лучше развеселим вас, — сказал Джош.
— Простите, — быстро промолвила она. — Знаете, обычно я не такая, но я просто не могу не чувствовать угнетение, когда думаю о толпах, рукопожатиях, людях, которым на самом деле на все наплевать, об обливании друг друга грязью и об этих ничтожных политиканах.
— Все это часть американской политики, Лейси, — напомнил я ей.
— Предположим, — со вздохом согласилась она. — Конечно, мне следовало бы привыкнуть к этому. Все это я знала еще ребенком, до того, как отправилась в школу за границу — сенаторов, конгрессменов, губернаторов, даже президента. Казалось, большие обеды и небольшие вечеринки никогда не прекращались. И я ненавидела Вашингтон. Боже, особенно летом!