— Хватит! — наконец закричал он. — На чьей вы стороне?
— Полегче, Бенни, — устало произнес Джош. — Я только хотел убедиться, что это все.
Уходя, мы остановились в коридоре тюрьмы у автомата кока-колы и выпили стакан. Напиток был сладковатый, но очень холодный.
— Я и не знал, что комитет добился от окружного прокурора рекомендовать условный приговор, — произнес я.
Джош покачал головой.
— Не добился. Один из следователей сообщил, что прокурор горит желанием засадить Бенни до конца жизни. А начальник тюрьмы получил два ордена из Иллинойса и Нью-Джерси. Они обвиняют Джелло в крупном мошенничестве.
— Боже, — вырвалось у меня, — а ты обещал…
— Что ты от меня хочешь, — спросил он, — чтобы я сообщил ему, что после его показаний они ключи от тюрьмы вышвырнут?
— Келли знает?
— Нет! — рявкнул он. — И, ради Христа, отвяжись от меня.
Я был оглушен. Он никогда так со мной не разговаривал. Конечно, мы часто яростно спорили, но это было совсем по-другому. А теперь между нами легла ложь, и мы оба понимали это. Вечером он извинился и просил обо всем забыть.
Я чувствовал себя как Бенни Джелло. Что я мог сказать?
* * *
Слушания проводились в новом здании Сената, памятнике потрясающей посредственности стоимостью в 5000000 долларов.
Комитет размещался за полукруглым столом, а свидетельский стол был расположен прямо перед ним.
Секция прессы была запружена, все стулья заняты. Я видел знакомые лица, среди них Сисси Саутворт, и — что заставило меня вздрогнуть — Так Ларсен. Да, можно не сомневаться, что его колонка «Вашингтонские новости», которую читают все политики и официальные лица Вашингтона, включая джентльмена на Пенсильвания авеню[34], не сообщит о нас ничего хорошего. В прежние времена Ларсен был колючим, маленьким человечком, который всегда носил свой отличительный знак — синий в горошек галстук-бабочку. Он до сих пор носил такой галстук, и хотя волосы его поседели, он сохранил свою прежнюю злость.
Я умышленно подошел к нему, чтобы узнать, помнит ли он меня. Он помнил.
— Привет, Маккул, — бросил он. — Вижу, ты по-прежнему служишь Шеннону.
— А я вижу, ты обладаешь прежним великодушием, — ответил я. — Намереваешься опять охотиться на нас?
— Ничто не доставит мне большего удовольствия.
— Надо будет мне вновь пересмотреть наш список свидетелей, — произнес я.
Он бросил на меня озадаченный взгляд.
— Зачем?
— Так ведь в прошлый раз, когда ты нас преследовал, твой друг был свидетелем. Он по-прежнему живет в Ливенворте?
За это-то я и любил этот большой и красивый город, размышлял я, когда он развернулся на каблуке и пошел прочь, преисполненный доброй воли и любви к стране.