— Вы, сводники и распутники! — кричал он. — Вас мы тоже достанем!
Единственным ответом был шум дождя и бульканье крошечного ручейка, струящегося по дорожке.
Он несколько раз тряхнул головой, как борец, приходящий в себя после ошеломляющего удара, потом протер глаза. Теперь он стал оживленным и обрел деловитость.
— Пошли. Я кое-что для вас раздобыл, — и он пошел в дождь.
Джош скривил губы и легонько свистнул.
— Иисус Христос, еще немного и…
Гуськом мы последовали за высокой промокшей фигурой, бредущей через колышащиеся нити дождя.
* * *
Чуть ли не весь оставшейся день мы ездили в вонючем автобусе Вилли, и он болтал, как заведенный — коммунисты, воры на всех постах, бесчестные политиканы. Гитлер был прав: ниггеры, евреи и католики (не обижайся, старик) должны быть поставлены на место, Сити-Холл и бродяги с протянутыми руками, проститутки, которым следовало бы выбрить головы и пнуть под зад, чтоб они летели из Бронкса до самого Кони-Айленда…
Он болтал и болтал, пока правил машиной по дождливым улицам Куинза. Джош уснул, его голова свесилась на бок, а тело качалось при каждом резком повороте автобуса Вилли. Я тоже уснул, но только для того, чтобы проснуться, когда Вилли толкнул меня и протянул клейкий кусок пиццы.
Я ненавижу этот идиотский символ сегодняшней молодежи, но, не желая испытывать прикосновение этого маньяка вторично, я взял пиццу, сложил ее наилучшим возможным способом и съел. Джош сделал то же самое. Я взглянул на часы. Было почти восемь. Мы ездили несколько часов.
— Теперь мы закончим путешествие, Вилли? — спросил Джош.
— Теперь мы вернемся на стоянку, — ответил тот. — А потом я все вам покажу.
— Что?
— Увидишь. Увидишь.
По-прежнему лил дождь, движение поредело, когда мы прибыли на Манхэттен, чтобы припарковаться на Ист-Сорок девятой улице. Как и раньше, Вилли прошел через узкую решетчатую дверь. На этот раз теплота полумрака была приятной после долгих часов холода в тесном автобусе.
Мы спускались вниз на разные этажи, и я замирал каждый раз, когда с ревом проносился проклятый экспресс подземки.
— Вилли, неужели за тобой никто никогда не увязывался? — спросил Джош.
— Никогда, — решительно ответил тот. — Я могу оторваться от них в десять минут.
— Почему же эксперты не могут тебя найти, Вилли? — продолжал расспрашивать Джош.
— Потому, что я знаю это место как свои пять пальцев, — ответил Вилли. — В тридцатые годы, когда я был мальчишкой, я частенько приходил сюда. Когда к власти пришел этот чертов коммунист Рузвельт, я провел здесь целую зиму в тепле и уюте, как блоха в собачьей подстилке. Утром я выходил и доставал пару булок и молоко. Потом я проводил весь день в изучении проходов. Эксперты! Черт, да они тут заблудятся в десять минут… Ты готов, старик?