Джош и Макс неплохо ладили, но между мной и Максом, похоже, было больше общего. Он был тихим и грустным человеком, чей мир заключался в его профсоюзе, пластмассе и, странно конечно, — в дагерротипах. Его коллекция была одной из лучший в стране. Однажды, когда я собрался выкинуть кое-какие вещи в кладовку, я наткнулся на несколько этих чудесных маленьких портретов на полированной меди. Никто не знал, кем были эти люди, и, меньше всего заботясь об этом, я послал портреты Максу, который реагировал так, будто я отправил ему дорогостоящий подарок. Я заметил, что если одиноким людям, имеющим хобби, подарить что-нибудь, связанное с их увлечением, вы немедленно станете им кровным братом в их маленьком тихом мирке.
Когда Макс увидел нас, его лицо осветилось радостью, и он бросился через маленькую дверцу, протягивая к нам руки.
— Финн, мой друг. И Джош. Как хорошо встретиться с вами! Что привело вас в Нью-Йорк?
— Политика, друг мой, — ответил я.
Он усмехнулся.
— Что же еще!
Он пригласил нас войти и выдвинул два больших старомодных стула. Сначала шли формальности: тиковый ящичек для сигар, один из турецких сортов, как я вспоминаю; чай, коробка домашнего печенья, которое Макс любил грызть. Потом он откинулся на спинку стула и сложил свои пухлые пальцы:
— Ну?
Джош рассмеялся:
— Ну, Макс, как у вас дела?
— Мы боремся с боссами, они борются с нами. Мы угрожаем, они угрожают, и, в конце концов, мы заключаем новые соглашения.
— Мы насчет политики, Макс, — сказал я. — Какова ситуация?
Толстые плечи зашевелились под рубашкой.
— В Сити-Холле? Олбани? С чего вы хотите начать?
— Сити-Холл не хуже других мест, — произнес я.
— Там пять демократов борются за место, — сказал он, — и столько же республиканцев. Республиканцы упражняются, а четверо из демократов просто идиоты с большими ртами. Пост достанется депутату от Бронкса.
— Тому, кого вы поддержите?
— Он неплохо голосовал, — Макс сморщился, — насколько это возможно в муниципалитете; у него есть поддержка. Хороший семьянин, — он поднял глаза кверху, — восемь детей.
Он выдавил из горла смешок.
— Принадлежит к епископальной церкви>{36}.
— Как насчет Олбани?
Он покачал головой.
— Здесь один Джентайл. У демократов нет никакого шанса. Они лишь шумят.
— Ваша Лига поддержит его? — спросил Джош.
Слабые глаза мигнули.
— Может быть.
— Но вы не уверены, — настаивал Джош.
— Может быть.
— Вы поддерживали его раньше — дважды, — отметил я.
— Это было в последний раз, — сказал Макс. — До того, как погибли дети в Бруклине. И до этих, — он выплюнул слово, — ублюдков.
— Бэрчистов?