Когда Анна узнает, что она у Марка не первая, – это для нее удар и шок, но, кроме того, она чувствует еще и гордость и постепенно вытягивает из него подробности. С той девушкой он познакомился случайно, в кафе, за полгода до встречи с Анной. Сначала Марк даже не понял, чего она от него хочет, незнакомка показалась ему такой взрослой и красивой. Он ровно ничего не умел, и ей пришлось все сделать самой. Впрочем, незнакомка не выглядела обиженной.
И тогда Анна этому юному Марку говорит несколько слов, от которых удивление на его лице сменяется лукавым пониманием, он быстро идет от стола к входу и закрывает его. А потом возвращается.
На столе очень неудобно – жестко и холодно, к тому же он слишком легок, неустойчив, от толчков то накреняется, то становится на дыбы, это начинает напоминать родео. Опрокидывается пакет с томатным соком, звеня, летят на земляной пол вилки. Анна, чтобы удержаться, хватается за куртку Марка, ощущает под руками что-то непонятное… Тяжелая рукоятка и широкое лезвие кухонного ножа, остро заточенного, тусклого, как чешуя рыбы.
После, в машине, Анна поправляет макияж, глядясь в крошечное зеркальце пудреницы. Она чувствует себя не то чтобы удовлетворенной, но странно успокоенной, как бывает, когда приложишь к ушибленной коленке прохладный листок подорожника. Бумажным платочком Анна стирает с лица красные брызги, что это – томатный сок? Ах да, упал пакет. С некоторым беспокойством Анна припоминает, что запрокинувшееся лицо мальчишки, искаженное, с оскаленными зубами, совершенно, ничем, ни капельки не похоже на лицо Марка. Это не он.
– Но, может быть, я сделала что-то правильное? Вдруг это поможет мне его отыскать? Его – настоящего – единственного? – шепчет Анна, стоя дома перед зеркалом.
Ее пугает только то, что она не помнит – что именно она сделала.
Но это уже и неважно.
Анной овладевает настоящий охотничий азарт, она намерена отыскать Марка – чего бы ей это ни стоило. Мутная пелена безумия, которая покрывала ее разум, спала. Никогда она не чувствовала себя более собранной, бодрой, живой.
Марка она снова встречает через три дня, он голосует у шоссе, от зноя он слегка не в фокусе, и Анне кажется, что на обочине дороги стоит огромная черная птица. Гамаюн ли, вестник беды, или тот страшный ворон из стихотворения Эдгара По, что умел говорить только одно слово: «Никогда»? Однако дрожащий воздух постепенно устаканивается, и Анна видит, что это молодой мужчина в длинном черном одеянии, впрочем, почти до пояса оно покрыто серой дорожной пылью. Человек поднимает руку, но как-то безнадежно, не надеясь, что автомобиль остановится.