Медьери решил замять дело.
– Пусть развлекается, как хочет, но не трогает денег! – такова была его позиция.
В знак дружбы графиня прислала опекуну сына прекрасный пирог, и Медьери совсем было собрался расчувствоваться, но решил для начала дать отведать гостинца собачке. Левретка немедленно издохла, и пан ощутил благородное негодование. Тут же собрались другие свидетели злодеяний графини. Священник внезапно перестал страдать провалами в памяти и припомнил, скольких истерзанных девушек ему пришлось отпевать. Зять Эржбеты рассказал, как его пес вырыл в саду графини и притащил в дом отрубленную руку с медным перстеньком. Дочки Эржбеты при имени матери заливались слезами.
На судилище родственников графиня не явилась – она бежала, укрылась в стенах Чахтицкого замка.
– Проветрите комнаты. Застелите постели. Готовьте пир, – приказала Эржбета слугам. – Скоро ко мне приедут знатные гости.
В замке поднялся переполох. Несколько доверенных слуг отправились в подвал, чтобы скрыть следы кровавых оргий графини.
Эржбета удалилась в свои покои. Нагая встала перед зеркалом. Обмывалась душистой водой, пудрила плечи, румянила щеки. Подводила веки краской из жженого лесного ореха. Как зачарованная, расширенными зрачками смотрела в расширенные зрачки своего отражения. Попыталась расчесать спутанную массу волос, но у нее не вышло. Позвала служанку Дорису – любимую, неприкосновенную. Как ни безумна была Эржбета, но выгоду свою понимала хорошо и не трогала девушки, прошедшей обучение у знаменитых парикмахеров Вены. Дориса касалась щеткой волос госпожи, и та расслаблялась, закрывала глаза, безумие, которое она ощущала, как непрестанное, мучительное давление на череп, отпускало ее.
Девушка неловко воткнула шпильку, оцарапав кожу на черепе графини. Та вздрогнула и распахнула глаза.
И, кроме своего отражения, увидела еще и отражение служанки.
Зеркало льстило ей. В угоду минутному капризу оно изменило облик Дорисы, сделав смазливое личико прекрасным, стройную фигурку утонченной. И в угоду той же злой фанаберии – исказило лицо графини, превратив его в отвратительную харю растленной, безумной старухи. Не дыша, стояла Дориса, напуганная и польщенная, не в силах отвести глаз от своего отражения, и губы ее шевелились, поверяя зеркалу невероятные мечты…
Эржбета завизжала, как раненая лисица. Сначала она била и царапала не смевшую сопротивляться служанку, потом принялась кусать ее. Вид крови, как обычно, привел Эржбету в бешеный восторг. Она жалела, что в ней недостаточно сил для того, чтобы руками разорвать тело девушки, чтобы захлебнуться в ее крови. Графиня схватила раскаленный утюжок, приготовленный для того, чтобы выгладить оборки, и прижала его к лицу Дорисы. Та истошно закричала и потеряла сознание. Эржбета уселась на нее верхом и стала запихивать утюг девушке в рот.