С ее телом тоже происходят удивительные вещи – оно совершенно теряет вес и растворяется в раскаленном воздухе миллиардом сияющих частиц, золотой невесомой пыльцой.
И наступает тишина.
Анна засыпает и не слышит, как уходит Милан. Она понимает только, что он ушел, потому что чувствует, как острый жар его тела сменяется мягким теплом от укрывшего ее одеяла. И немедленно вслед за этим наступает утро, вот-вот зазвонит колокольчик Музы. Анна вскакивает, колени у нее подгибаются. Она кое-как одевается, не рискуя заглянуть в зеркало, в котором вчера мельком увидела свое отражение. Ей немного страшно спускаться, потому что если зеркало многое видело, то Муза немало слышала – любовники ухитрились произвести шум, который вряд ли можно толковать двусмысленно. Недаром подопечная не торопится ее будить. Что, если вместо поездки на бал в обществе принца Анну ждет позорное увольнение? Ишь, скажет Муза, шашни в моем доме крутить вздумала. Впрочем, это, похоже, не в ее репертуаре.
Муза встречает компаньонку лукавой и нежной улыбкой, и Анна выдыхает. Старушка, значит, действительно все слышала, но не сердится, более того – как бы даже одобряет. За завтраком просит:
– А подай-ка, дорогая, к кофе капельку франжелико!
– Еще и полудня нет, – замечает Анна, все же открывая дверцы буфета. Тяжелый маслянистый напиток колышется в фигурной бутылке. Пожалуй, его уровень несколько понизился с прошлого раза. Неужели Муза прикладывается к ликеру потихоньку? Но спрашивать об этом, пожалуй, не стоит. Не та сейчас ситуация.
– Ну и что, – тоном капризного ребенка говорит Муза. – Деточка моя, я старуха. Я скоро умру. Глупо отказывать себе в маленьких радостях, имея в виду какие-то условности, не так ли?
И Муза хихикает.
Приходится налить.
Смакуя жгучий и пряный напиток, разрумянившаяся Муза продолжает балагурить:
– Знаете ли, девочка моя, что этот ликер сочинили в семнадцатом веке в Италии. Долгое время рецепт его хранился в глубокой тайне – известно было лишь то, что в состав его входят дикие лесные орехи, а какие еще декокты, настойки и вытяжки – бог весть. Его, видите ли, придумал монах-бенедиктинец, которого так и звали – Франжелико. Ликер прославился как незаменимое средство при любовной холодности у женщин, половой слабости у мужчин и бесплодии у тех и других. Монастырь наживался на том, что пробуждал чувственные страсти в пастве, не правда ли, какая ирония! Потом рецепт был утерян и найден лишь три столетия спустя. Но вам-то, конечно, он без надобности.
Анна делает вид, словно не понимает, на что намекает подопечная, – она догадывается, что все происходящее доставляет Музе особенное удовольствие, та как рыба в воде была в атмосфере любовных интрижек, тайных страстей – пусть они и не могли больше иметь к ней отношения. То спаржа, то теперь вот ликер… У Анны даже закрадывается мысль, не этого ли хотела добиться старая проказница, когда искала себе сиделку? Но нет, нет, вряд ли.