Пожалуй, эти годы стали самыми счастливыми в жизни Розмари. Она делала все, что хотела, не чувствуя никаких обязательств. Муж обожал ее, но был так занят, что не докучал своими ласками. Детей воспитывали опытные бонны. Деньги прибывали, а не убывали. Постепенно Розмари немного успокоилась, научилась получать удовольствие от жизни. У Рози даже завелась подруга. Они ходили в театры и потом обедали в недорогих, но очень приличных кафе. Розмари Финч выяснила, что любит устрицы, узнала, что ей на самом деле идет не розовый, как утверждал покойный папенька, а вишневый цвет, и даже купила на собственные деньги гранатовые серьги. Обо всем этом диком разгуле она пожалела, когда на лондонской бирже разразилась финансовая паника, и Финчам пришлось, свернув свои дела, спешно возвращаться в Нью-Йорк. Сначала Розмари грустила, но по мере приближения к дому воспряла духом. Женщине казалось, что в Нью-Йорке ее ждет старый, надежный друг, хотя никаких родственников у нее там уже не было, а знакомства она заводила только деловые.
– Хорошо все же очутиться дома, верно, Эд? – произнесла Розмари, осматривая свою девичью спальню. – Ах, смотри, вот зеркало, что ты мне подарил. Я и забыла про него. Какое оно чудесное!
Тронутый знаком внимания со стороны жены, Эдвард подошел и обнял ее.
– Все наладится, моя дорогая.
– Не сомневаюсь, – сказала Рози, глядя в зеркало через плечо мужа.
Но Эдвард не выполнил своего обещания. Раз за разом он вкладывал деньги во все более и более сомнительные предприятия и в конце концов обанкротился. Он уже был не так блестящ и импозантен, начал пить, и лицо его обрюзгло. У Эдварда оказалось немало долгов, и он пришел к супруге за деньгами.
– В конце концов, разве я не содержал тебя все эти годы в роскоши? Разве отказывал тебе в чем-то? И наши дети не знали нужды. Справедливо будет, если ты хотя бы чуть-чуть поддержишь меня, Рози.
Розмари Вирджиния Финч, урожденная Грей, покачала хорошенькой головкой.
– Все, что ты делал, ты делал для себя, Эд. Для своего честолюбия ты вынуждал меня жить в роскоши, хотя я удовольствовалась бы куда более скромным житьем. Для своего удовольствия ты одевал меня, как куклу, и увешивал безделушками. Если хочешь, забери их, они мне не нужны. Что же касается детей… Я бы не стала обзаводиться детьми по своей воле, так что только справедливо, что именно ты нес расходы по их воспитанию. Можешь потом спросить с них… когда они вырастут. Но мы-то, мы ведь с тобой договорились еще перед свадьбой: дружба дружбой, а денежки врозь, не так ли, мой милый Эдвард?