После обеда я позвонил в журнал «Beauty of Beauty» и спросил, получена ли моя статья о салоне «Бельэтаж». Да, статья получена, хорошая статья, но журнал не сможет ее напечатать. На мой вопрос: «Почему?» — мне было отвечено, что я вообще не вписываюсь в их стилистический формат.
К вечеру я зачем-то ввязался в разговор Димы Пинаева и Даши Рукенглаз о литературе. Сначала все было достаточно невинно: Дима, разбирая читательскую почту, заметил, что в газету стали присылать слишком много самиздата. Он имел в виду книжечки или брошюры, которые авторы-непрофессионалы выпускают за свой счет. Самиздат можно легко узнать по дилетантскому оформлению обложки, крошечному тиражу и чаще всего наивному содержанию. Даша говорила: «Тебе жалко, что ли? Человек напечатал за свои деньги и раздал двести экземпляров знакомым и друзьям». Дима ругался: «Нет, графоману этого мало. Он еще в газеты посылает, чтоб его публично расхвалили!»
Потом сменили тему и заговорили о Набокове. Даша только что прочитала раннюю повесть «Волшебник», с которой начиналась «Лолита», — и там, и там страсть взрослого мужчины к двенадцатилетней девочке. Я неосторожно спросил: «Может, у него идея фикс такая была? Или вообще мания, вроде педофилии?»
Они меня одарили презрительными взглядами и вернулись к роскоши человеческого общения, причем в таком тоне, будто я уже ушел. Да, мол, бывают несчастные маленькие люди, которые судят о шедеврах со своих плинтусных позиций. Дима еще пошутил, блеснув эрудицией: Беатриче тоже, наверно, жертва педофилии — в нее поэт влюбился, когда ей было восемь или девять лет.
Во вторник я проснулся очень рано, вышел на кухню и увидел Ларису, которая сидела в уголке, отвернувшись лицом к окну. Глаза у нее были на мокром месте. Ответа на вопрос: «Что случилось?» я добиться не смог. Только сильнее заплакала, и сквозь тяжелые всхлипы до меня донеслось признание, что любви больше нет, и ничего больше нет, и уже ничего не будет. Я попробовал напоить ее чаем, но она сказала: «При чем здесь чай?»
На работе мне сказали, что перед моим приходом звонила секретарша господина Федюшина и уведомила: Геннадий Ильич сегодня во второй половине дня заедет в редакцию — конкретно ко мне. Кое-кого эта новость почти шокировала, коллеги смотрели на меня с научным интересом.
Ближе к середине дня нам, наконец, выдали зарплату, и, дождавшись обеденного перерыва, я пошел в салон связи купить смартфон. Юноша-консультант попытался меня запутать словами «андроид» и «симбиан», но я попросил показать самое лучшее из того, что у них имеется. Денег мне хватило впритык.