И тут, очень позабавив этим леди Люси, он поднялся с места и принялся вышагивать по гостиной — в точности как ее муж. Видимо, всем мужчинам, подумала она, от природы свойственна эта потребность мерить шагами воображаемую палубу, подобно Нельсону, преследующему неуловимый французский флот или испанский галеон, груженный сокровищами и военной добычей.
— Я просил бы вас поразмышлять немного о мужестве, Люси. Не о том мужестве, какое проявляют в битве, сухопутной или морской, хотя в недавней истории мы имеем тому несколько поразительнейших примеров. Я говорю о мужестве тех, кто болен неизлечимой болезнью, и тех, кто ухаживает за такими больными. О мужестве продолжать жить и заботиться о детях после смерти мужа или жены. О мужестве тех, кого одолевают отчаяние или тоска, а они все-таки находят в себе силы не сдаваться. И еще подумайте о том, что происходит, когда мужество никуда не делось, а возможности проявить его — нет. Я вот только что упомянул спортсмена Грейса. Представьте себе, что случилось бы, если б кто-то попросил бы его бросить крикет. А возьмите мистера Гладстона или лорда Солсбери, что было бы, потребуй кто-нибудь, чтобы они оставили политику. А вот Фрэнсис отказался от любимого дела. Для этого ему пришлось проявить столько же мужества, сколько вам — чтобы попросить его об этом. Но подумайте о том, чего это ему стоило. Тот глупец, советник министра, давеча буквально обвинил его в трусости. Но Фрэнсис не только лишен возможности показать, на что он способен, он лишен и возможности еще хотя бы раз выказать мужество. Не знаю, к чему это приведет. Некоторые способны все забыть. Другим это выедает душу.
Роузбери вдруг перестал ходить и остановился у окна, всматриваясь в Маркем-сквер, а потом снова зашагал.
— Подумайте о патриотизме, Люси. О любви к родине. Может быть, мне следует сказать, подумайте о шансе послужить своей стране, показать, как сильно ты ее любишь, так сильно, что готов пожертвовать жизнью ради нее. В своей «Истории Пелопонесских войн» Фукидид приводит речь Перикла, где тот говорит о том, что благополучие целого государства более выгодно для частных лиц, нежели благополучие отдельных граждан при упадке всего государства. Он просит афинян сосредоточить свой взор на славе своего города, полюбить его — и тогда они проявят истинное мужество на поле боя или на палубах своих трирем. Фрэнсис за свою жизнь проявлял мужество много, много раз. Теперь ему отказано в этом праве. Когда ваш первый муж отправился спасать генерала Гордона в Хартум, Люси, вы не просили его остаться дома, чтобы его не убили. Когда Фрэнсис решил отправиться на Бурскую войну, вы не умоляли его отказаться от этой мысли. Вы поехали на вокзал и махали ему вслед, хотя и знали, что он может не вернуться домой.