А мы продолжали сидеть, как громом пораженные.
«Должно быть, хозяин умер», – проговорила Даниэла. «Это провокация», – услышала я голос шведки. «Не могу поверить», – прошептала француженка. Мы медленно поднимались с места и выходили из зала. На улице нас ожидали охранники. В них тоже заметна была перемена. Они вели себя нетерпеливо, нервно поторапливали нас, чего раньше никогда не делали. В ту ночь я плохо спала – часто просыпалась, а в то недолгое время, на которое удавалось забыться, мне снились папа и мама, снился Белград, Светлана, Дуле, Чеда, Тамара, Зоки… сейчас они мне казались такими близкими. Я верила, что скоро сяду на самолет и полечу в Европу, а там из любой точки до Белграда рукой подать. В одно из пробуждений я заметила, что уже рассвело. Я приняла душ и пошла на завтрак. Мой охранник был рассеян. Я предположила, что изменения отразились и на его судьбе, и рискнула завести разговор, о котором раньше и подумать бы не смела.
– Извините, что происходит? Может, что-то случилось с хозяином? Почему нас отпускают из дворца? – спросила я охранника, будучи уверенной, что мне за это ничего не будет.
Он шагал за мною следом. Посмотрев перед собой, он на довольно плохом английском сказал:
– Я здесь для того, чтобы выполнять приказы шефа системы безопасности. Мне не говорят больше положенного. Я не могу вам ничего сказать – сам ничего не понимаю. Ну да, что-то не в порядке. Все это началось три дня назад, но я не знаю, в чем дело. Точно одно: Хафез говорит совершенно серьезно, и скоро вы с остальными девушками уедете из дворца, а куда именно – этого я не знаю. А мне, чувствую, придется поискать новую работу. – Он все так же смотрел перед собой.
– Хозяин умер? – не смогла я сдержать любопытства.
– Чего не знаю, того не знаю. Я давно его не видел во дворце, но это ничего не означает. Может, он решил распродать гарем.
– Что вы говорите? Как это? Если так, может быть, кто-то из нас попадет в пустыню в руки к каким-нибудь дикарям, у которых хватит денег на то, чтобы заплатить за двух-трех красивых девушек.
– Да, и такое может быть, – сказал охранник, и я еще больше обеспокоилась.
Я ужинала вместе с Даниэлой, но вела себя как сомнамбула. Спличанка старалась меня развлечь: рассказывала анекдоты, смеялась, но я молчала. Наконец я сообщила ей о продаже, но она только отмахнулась:
– Солнышко, я уверена, он уже на том свете и нас эти его слуги отпустят на все четыре стороны. За нами больше не будут следить. Кому они нас продадут? Даже если так, я думаю, нам будет не хуже, чем во дворце. Если нас продадут, в нашей жизни ничего не изменится. Может, немного уровень жизни снизится. – Даниэла с оптимизмом смотрела в будущее.