Городок Аракатака располагался между бескрайней равниной и горами Сьерра-Невада, громоздкий тяжёлый абрис которых зловеще нависал в непогоду. Основали Аракатаку воинственные индейцы-араваки, чимиласы. Их вождь носил имя Cataca, ага, в переводе «река, вода», и селение назвали Ага-cataka, что означает «источник прозрачных вод». В 1887 году плантаторы из Санта-Марты завезли в эти места новую сельскохозяйственную культуру — банановое дерево. Североамериканская компания «United Fruit Company», имевшая головной офис в Бостоне, обосновалась здесь в 1905 году. И с тех пор в Аракатаку потянулся на заработки люд — качакос, как в Колумбии называют коренных жителей Боготы, работники из Венесуэлы, Европы, с Ближнего Востока… Аракатака быстро превратилась в процветающий, завидный край.
Полковнику Николасу Маркесу помог обосноваться в этих местах владелец обширных плантаций генерал Хосе Росарто Дуран, под началом которого воевал Маркес. Несмотря на то, что будущий дед писателя незадолго до того вышел из тюрьмы, где сидел за убийство, он получил хорошую должность в муниципалитете, был казначеем, потом налоговым инспектором района. (Местные говорят, за бесценок взял помещение в районе Катакита и сдал в аренду «под танцевальный зал и сексуальные удовольствия».) В августе 1910 года в Аракатаку прибыло и семейство полковника — донна Транкилина, трое детей — Хуан де Диос, Маргарита, Луиса, незаконная дочь Эльвира Риос, сестра полковника Франсиска, а также трое слуг-индейцев.
Вскоре, 31 декабря (впоследствии никогда этот предновогодний день не будет считаться в семье праздником), произошла трагедия. От тифа в возрасте двадцати одного года умерла любимица отца, златокудрая красавица Маргарита. Суеверные католики, домашние расценили безвременную смерть как Божью кару за содеянное Николасом в Барранкасе. По преданию, перед смертью Маргарита поднялась на постели и сказала отцу: «Погаснут глаза твоего дома».
…Итак, было девять утра. Решивший, что «проиграно сражение, но не война» и мечтавший о законном внуке, полковник Маркес «в самый тяжёлый момент», как признает потом Луиса, отправился на мессу. Под грохот грозы, чрезвычайно редкой для этого времени года, в девять часов семь минут родился мальчик весом четыре килограмма двести граммов, с открытыми глазами. И огляделся. Удушаемый пуповиной, задыхаясь, побагровел, посинел, и если бы тётя Франсиска не протёрла тельце ромом и не обрызгала его изо рта освящённой водой, то человечество бы никогда не прочитало роман «Сто лет одиночества». А ещё, если бы сеньора Хуана Фрейтес, бежавшая со своим мужем генералом Маркосом Фрейтесом от диктатуры Висенте Гомеса из Венесуэлы в Колумбию, в Аракатаку, и принимавшая у Луисы роды, в последний момент не успела перерезать пуповину (а если бы не диктатура?). Но клаустрофобия, боязнь замкнутого пространства, осталась у Гарсия Маркеса с рождения на всю жизнь, в чём он неоднократно признавался друзьям.